он меня предупреждал?.. – подумал Астра, и его сердце упало. – Нет, он дал слово, что будет держать чувства в узде, как же медитации, Алатар не может…»

Астра не смог бы тогда ответить точно, что происходило дальше, во сне ли это было или наяву.

Репрев соскочил с Астры и бросился наутёк. Алатар одним прыжком мог настигнуть Репрева, разорвать его в клочья, но какими-то остатками воли тигр гасил жажду крови, прогонял от себя проклятье Бримо.

Тигриная сумка билась о кочки и путалась под лапами у Репрева. Обогнав его, Алатар затормозил и, вывернув задними лапами с корнями траву, саданул ему лапой по хребту и вжал в землю. Репрев испуганно заскулил и оцепенел. Никогда Астре не забыть того обращённого к нему взгляда, объятого смертельным страхом; в нём словно был заточён безмолвный крик жалостливой мольбы не одного, а тысячи живых существ.

– Алатар, не смей! Не надо! Оставь его, Алатар! Алатар! – вопил Астра и всё пытался встать, но боль обездвиживала его.

Алатар быстро оглянулся на Астру, коротко сопнул и отшвырнул Репрева в сторону, содрав лесную подстилку. Репрев ударился спиной об сосну, прогнувшись дугой.

«Он убил его, переломал позвоночник…» – охнул Астра, кое-как перевернулся на живот, снова попытался подняться, и снова боль не дала ему это сделать, и он, прикусив язык, повалился наземь.

На глазах выступили слёзы. Но через слёзную муть Астра увидел, как Репрев, пошатываясь, встал и, теряясь в пространстве, собрался куда-то идти, будто не было никакой потасовки; голова у него болталась из стороны в сторону, передние лапы он расставил врозь.

И юный кинокефал воспрял, радостно выдохнув, но тут же им завладел новый ужас: Алатар подскочил к Репреву, схватил его за грудь, вжал в сосну и, встав на задние лапы, протащил по стволу. Астра пополз по-пластунски, загребая заломанными пальцами перегной и вопя охрипшим бессильным голосом:

– Алатар, пощади его! Не делай этого! Что ты творишь, Алатар! Алатар, одумайся!

Но в ушах тигра звенела бурлящая кровь. Глаза его теперь полностью перевязали красные жилки, а их прорезала лишь суженная, засасывающая чернь зрачка. Алатар медленно, как кобра, мотал головой, изучая, словно видел впервые, морду Репрева с раззявленной пастью и высунутым языком, обдавал её жаром, исходящим из разгорячённого нутра, пылко пыхтел шевелящимися ноздрями, раскрывая дыханием проплешины на склонённом лбу пса.

– Мне… мне не вдохнуть… – сипел Репрев. – Пусти.

Когти Алатара вошли ему под кожу, изрешетив кожаную куртку и обозначившись на ней пунцовыми точками; грудная клетка Репрева, как бабочка, стремилась расправить крылья.

– Сначала ты мне расскажешь, какие из семи бенгардийских тайн тебе удалось подсмотреть и подслушать, – голос Алатара звучал незнакомо, он словно изрыгал слова, теряющиеся в смеси шипения и рыка.

– Не знаю-ю… Я ничего не знаю, – давился языком Репрев, и глаза его проваливались, и сам он проваливался в беспамятство.

– Ты не настолько бесстрашен, чтобы врать мне, но ты безоговорочно глуп, поэтому повторяю вопрос…

Но вопроса тигр не повторил – Астра опередил его оглушительным рёвом:

– Немедленно оставь его в покое!

Астра встал, держась левой рукой за правую, слегка ниже плеча, ступил назад, прогнувшись и чуть было не завалившись на спину; колени его, полусогнутые, тряслись.

– Не мешайся, Астра, – сложно различимо прорычал Алатар, и мерещилось, будто он приплетал к обычной речи что-то из своего родного, бенгардийского языка. – Этот предатель пытался убить тебя, моего единственного ученика и преемника, нарушил все мыслимые и немыслимые законы…

– Да не пытался Репрев убить меня, он лишь… лишь ранил! Репрев думал сбежать, так пусть идёт на все четыре стороны. Отпусти его с миром… Ведь ты же бенгардийский тигр, Алатар, ты миротворец… Разве может миротворец обидеть беззащитного? Посмотри, ему нечем тебе ответить, нечем защититься.

И вдруг в тигриных очах красный туман начал рассеиваться – он взглянул на Репрева: на его сокрытом ресницами правом глазу народилась крупная, блестящая в скромных лучах восходящего солнца слезинка, сорвалась и скатилась по переносице на нос, и, словно созревший плод, упала с носа на грудь Алатара.

Тигр раскрыл пасть, запечатлев стрижиный полёт слезы, и его сердце взяла какая-то скорбь от осознания не только творящего, творимого, но всего и сразу.

– Ради меня, – просил Астра. – Если я тебе дорог как друг. Даруй ему жизнь, хоть ты и не имеешь права даже шерстинки снять с его головы, и тебе известна эта истина лучше, чем мне или кому-нибудь другому. Пожалей, всемилостивый Алатар!

Алатар повернул к Астре морду, посмотрев на него так, как не смотрел никогда прежде: как на равного. И вот, когда тигр отвлёкся, обезумевший от страха Репрев допустил ошибку – необдуманную, глупейшую и роковую: схватив в обе передние лапы искренник, он сделал выпад, но его опередил Алатар, свободной лапой выбил уже пылающий алым у его груди камень, срезал когтем, как бритвой, шнурок, на котором висел искренник, – и камень упал, укатившись куда-то в траву.

Ещё бы чуть-чуть, самую малость, подождать, пока до конца остынет тигриная кровь, пока разобьётся проклятье, и трагедии можно было бы избежать. Но кровь вскипела, от Алатара пошёл пар, и даже чернь зрачков затерялась в вернувшемся красном тумане.

– Вот ты и попался, предатель бенгардийского рода! – вырвалось из глотки тигра.

– Алатар, нет! – только и успел выкрикнуть Астра.

Алатар поднял Репрева так высоко, как только изловчился. Репрев корчился: строптиво мотал головой, вгрызаясь зубами в воздух, дёргал лапами, колотил ими по животу тигра, норовя распустить ему живот когтями, но только лишь болтал ими в мехе, как в воде.

Астра ринулся к ним, переломившись пополам, тяжело дыша, пуча подо лбом глаза и не отпуская плечо. Но – не успел, да и не смог бы уже ничего предпринять.

Издав грохочущий рёв и замахнувшись лапой, Алатар рубанул когтями по хвосту Репрева. Из груди пса вырвался стон, рвущий на части всякое сердобольное сердце.

Алатар отпустил Репрева – тот скатился по стволу на горбатый корень, сам прогнувшись горбом, и унёсся стремглав куда глаза глядят, в глушь соснового бора, лишь бы подальше от своего обидчика; уже набегу освободился от ремня, и тигриная сума покатилась, кувыркаясь, в противоположную сторону. Хвост, свернувшись клубочком, лежал у сосны, а по её стволу стекала кровь.

Астра остолбенел от увиденного, его подсекло головокружение, вывернуло наизнанку: он упал на колени, втирая локти в землю, и долго откашливался, а из глаз покатились слёзы. Астра испугался, что Алатар решится закончить начатое, утёр рукавом слёзы, поднялся на ноги и поспешил к нему. Но Алатар сидел смирно, наклонив голову и уставившись на