– Можешь не торопиться, тигр, мы ещё не договорили! – кричал Репрев.

– Не слушай его, Алатар, ломай, ломай! – вопил Астра, прижимая к себе Агнию.

И Алатар крушил, и улей продолжал содрогаться.

На мгновение шум стих, заставив Астру сильнее обнять сжавшуюся в комок Агнию. «Что происходит? – обмер Астра. – Почему он прекратил? Послушал Репрева? Нет, не мог, не мог…» Но Алатар лишь пустился на оправдывающую его небывалую силу хитрость: вставил когти между дверью и косяком и, с треском сорвав её с рассыпавшихся в прах петель, отбросил подальше в сторону. Свет ночного неба прорвался в разорённый улей и смыл, как смывает вода, тени с лежащих в страхе на пентагонирисах в обнимку Астры и Агнии и с распластанного Репрева, поднимающего лютые глаза на Алатара.

– Мы с Умброй вас потеряли, – рассмеялся тигр, обложенный ершистыми звёздами. – Не ушиблись? В Бенгардии ходила легенда, что один отчаянно храбрый бенгардиец с помощью пентагонирисов допрыгнул до луны. Только вот как он вернулся обратно – легенда умалчивает… Я напугал вас, что ли? – шутливо спросил Алатар, но улыбка тут же пропала с его губ.

Агния с опаской обошла, как дикого зверя, Репрева и бессловесно потянула вверх руки к опускающему голову тигру; он обхватил её лапами за спину, она обвилась руками вокруг его шеи, и Алатар вытащил кинокефалку, та села на улей и быстро спрыгнула с него.

То же самое Алатар проделал с Астрой. Репрев от помощи отказался – подскочил на пентагонирисах, зацепился за дверной проём, подтянулся, вихляя задом, и выбрался наружу, вместе с Алатаром спрыгнув вниз.

– Репрев угрожал применить на Агнии искренник! – задыхаясь, бормотал Астра, прячась вместе с Агнией за Алатаром.

– Но зачем? – спросил Алатар, переводя растерянный взгляд с одного на другого.

– Не твоё кошачье дело, тигр!.. – огрызнулся было Репрев, но вдруг сбросил злобу, заговорив необычайно сдержанно: – Впрочем, твой фаворит всё равно тебе разболтает. Мои подозрения подтвердились. Я застал этих двух за обменом слюнями.

– Обменом слюнями? – переспросил Алатар.

– Ты меня ещё в чём-то подозревал?! – озлобленно вскричала Агния, не поднимая глаз.

– Да, об-мен слю-ня-ми, – по слогам произнёс Репрев. – Надеюсь, всё понятно? Вот и славно. Назови я это другим словом, боюсь, меня бы вырвало. А вечер портить не хочется. Дайте нектару ещё хоть немного поплескаться у меня в брюхе.

Алатар, конечно, понял, о чём говорит Репрев. Бенгардийцу почему-то вспомнился его поцелуй с Агнией. То был поцелуй иной, легкомысленный, как летний дождь, не обещанный, но только теперь Алатар краешком души устыдился его – ведь о том, что пронеслось тогда между ним и кинокефалкой, никогда не узнают ни Репрев, ни Астра. Придав своей морде строгое выражение и ещё смущаемый памятью, Алатар, мысленно приготовившись к сопротивлению, произнёс, обращаясь к Репреву:

– Полагаю, ты догадываешься, о чём я тебя попрошу.

– Догадываюсь, – ответил Репрев, опустил голову, и верёвочка с искренником, щетиня шерсть, сползла на землю. Взяв верёвочку в зубы, он передал искренник Алатару.

Алатар, поражённый проницательностью и неожиданной покорностью Репрева, насторожился, но ни одним движением морды не выдал своего удивления и молча принял диковинку, надев её на шею.

– Проведём эту тёплую ночь так, как и задумывалось: под открытым небом, – сказал Репрев, сохраняя хладнокровие. – А завтра отправимся за малахитовой травой.

– Ночь и правда выдалась тёплой – не будем охлаждать её разногласиями, – согласился бенгардиец. – Утро вечера мудренее.

– Твоя правда, тигр, – сквозь зубы согласился Репрев. – Утро вечера мудренее.

Когда Репрев удалился в одиночестве, Алатар сказал:

– Я не буду спать эту ночь – прослежу за ним, чтобы он не наделал глупостей… Как так вышло – потерпеть не могли? – спросил он удручённо, с обидой за обоих кинокефалов.

– Алатар, тебе нужен сон, завтра нас всех ждёт трудный день, – сказала Агния. – Я очень давно знаю Репрева – он совершенно безвреден, ни к чему следить за ним. Перебесится и… Артифекс, как я жалею обо всём!..

– Жалеешь?! – ущемлённо воскликнул Астра.

– Не о том, что мы сделали, а о том, как всё не вовремя… – Агния рассерженно простонала. – Не начинай, Астра, пожалуйста. Возвращаемся к Репреву, а то подумает, что мы обсуждаем его за его же спиной. Ему и так будет о чём думать.

Репрева застали лакающим пентагонирисовый нектар из бутылки, вставленной между двумя соснами.

– Ты совсем ополоумел? – подняла крик Агния. – Ты хоть представляешь, в какую тоску ты завтра впадёшь? Угробить себя решил?

– Беспокоишься обо мне? – ухмыльнулся Репрев, лёжа на спине с раскрытой пастью и подставляя язык под вяло текущую фиолетовую струю. – А не надо теперь.

– Нет, хватит с тебя! – рявкнула Агния, выбив кулаком бутылку из деревьев.

– Нет, не хватит, – гнул свою линию Репрев, перевернувшись на живот и встав на лапы. – Исполните мою последнюю просьбу, если так угодно. Умбра! – позвал он своего фамильяра. Между пальчиками тот держал четыре градусника и приглашающе улыбался. Репрев указал на градусники носом и сказал: – Больше я у вас ничего не попрошу и никогда. Выпьем по последней, и на боковую.

Выпили – не отказывать же тому, перед кем каждый в какой-то мере чувствовал свою вину? Но пили уже без энтузиазма, в траурном молчании: то, что должно дарить радость, радости больше не дарило.

Когда закончили, Алатар улёгся отдельно от всех, как и Репрев. Умбра жался к Агнии. Астра, чтобы лишний раз не злить Репрева, устроился чуть поодаль от Агнии.

Ни у кого сна не было ни в одном глазу. Только Умбра мирно посапывал, не ведая, какой раскол случился между искателями малахитовой травы. Под двумя соснами они заснули уже ближе к утру.

– А-а-астра-а-а…

Сладко тянущийся голос Репрева медленно вырывал юного кинокефала из сна.

– Астра! – гаркнул Репрев. – Вставай, и пошли.

Разомкнув веки и растирая кулаками глаза, Астра увидел, как над ним нависает Репрев. Через плечо у Репрева почему-то висела сумка Алатара, а на шее качался искренник, доставая почти до самой груди кинокефала.

– Куда пошли? – сонно-хрипло спросил Астра, приподнявшись на локтях, и неосмысленным взглядом изучил окружающую обстановку: Агния спала, свернувшись калачиком и обнимая Умбру, Алатар развалился на боку, вытянувшись спиной ко всем, отчего казался больше, чем был на самом деле; он сложил передние лапы одну на другую, на них положил морду, а задние разбросал в стороны. Словно перевёрнутая днищем вверх лодка, его обширная грудь мерно вздымалась и опадала. Бенгардиец спал. Но Репрев буравил его прищуренными, замышляющими глазами, высматривал каждый вздох тигра: спит, не спит? Крепок ли его сон? И всё мерещилось Репреву, что и в беспамятстве Алатар своим синим третьим глазом