Отец спросил почти с ужасом:

– Ты… ты начисто отвергаешь преемственность поколений!Преемственность ценностей!

– Ха, – ответил я, – тоже мне ценности. Одни дуэличего стоят, когда у кого мускулов побольше да кто над книжками голову не ломал,а часами упражнялся в тренировочном зале – тот и прав!.. Вот и насаживалина шпаги всяких Галуа ваши тупоголовые три мушкетера.

Валериан Васильевич сидел в кресле, скептически улыбался.Отец спросил пугливо:

– Сын мой, ты меня пугаешь! Как будто мутант какой.А как ты сам видишь это свое… новое поколение?

Я в затруднении пожал плечами.

– Я просто еще не задумывался.

– А если задуматься?

– Тогда сформулирую, – ответил я твердо. – Недумаю, что это очень сложно! Ведь речь идет о простых, базовых вещах.А пока могу сказать твердо, что ни одна из ценностей старого мира непереходит в новый мир автоматически!.. Всего лишь потому, что ее исповедуетпрезидент страны, ФСБ, деятель вашей культуры, ваша поп-звезда или ваш ВеликийШаман церкви. Для нас они не авторитеты, ибо у них, образно говоря, нетИнтернета…

Отец спросил ядовито:

– А если у кого-то из них есть?

– Но авторитета нет, – отрезал я. – Покаавторитета нет ни у кого, отец. Даже у наших идолов… Хотя, если честно, онитоже еще не идолы. Не успели… Интернет смахнул старые ценности, а новые создатьне успел…

– Интернет?

Мне хотелось унести джезву к себе в комнату, там и разделимна троих, но старые ценности или просто старые правила приличия заставили меняналить в чашку Валериану Васильевичу, потом отцу.

– Мы и есть Интернет, – ответил я просто. Что-то во мнешелохнулось, я ощутил, как мое тело наливается мощью, а голос начинает звучатьбогаче, с обертонами. – Мы… мы создаем эти новые законы, новую мораль… Я,если хочешь, твой сын, создаю! Я. Ежечасно и ежеминутно. Еще даже сам не зная,что создаю, но… создаю.

Валериан Васильевич благосклонно проследил, как я наполнилему чашку: всего на треть, можно еще сливки по вкусу или молоко, промолвилиронически:

– А как же Пушкин, Толстой… Что ж, для вас и Пушкин неавторитет?

Напор был таким мощным, что я на какой-то миг дрогнул,замялся, едва не промямлил что-то типа: да как можно, Пушкин – это Пушкин,он вечен, и вообще есть вечные ценности, которые отменять никому не дано…

Я сказал почти хладнокровно:

– Почему-то, ссылаясь на авторитет Толстого, многиеполагают, что таким образом делают свои доводы неотразимыми. Три ха-ха и ещетри пера в задницу! Для меня человек, у которого нет выхода в Интернет, уже неавторитет. Да и вообще… Огромное спасибо Попову или Маркони, что изобрелирадиосвязь, но я бы не стал спрашивать у них совета, как наладить беспроводныймодем. Или как ускорить передачу сжатых данных через спутник.

– Речь не о технике. Есть общие ценности…

Я старательно делил кофе на три оставшиеся чашки. Маловато,придется через часок делать новую вылазку.

– Да и двести способов жертвоприношения, – ответил ясловами Костомара, – мне по фигу. Как и все их ритуалы. Как наши политикине стали бы спрашивать, как управлять страной, ни у Гильгамеша, ни у Цезаря, ниу Кампанеллы, ни у Томаса Мора… То же самое про наших отцов экономических чуд:Столыпина, Витте, Петра Первого.

Отец смотрел с ужасом.

– Ты в самом деле отрицаешь… преемственность поколений!

– Ты ж сам сказал, – ответил я, – что я –мутант. Мутация – это качественный скачок. Отец, я люблю тебя, но мы всамом деле качественно новое поколение! Мы – дети Интернета, а это совсемдругой мир, другое время, другое мировоззрение, другая философия, другаямораль… да все другое. Я тебя очень люблю, правда! Но ты для меня какучастник Ледового побоища, где красиво и героически потоптали не то фрицев, нето татар. Я люблю этого героя в доспехах с мечом, красивого, благородногои отважного, но к своему компу Александра Невского не допущу и в дискуссиивступать не буду. Ну, разве что о том, что вкуснее: телячья отбивная илисвиная…

Собрав наполненные чашки, я попятился в новое тысячелетие.

Сегодня вечером нас ждет очередная попойка под сеньюогромного дуба. Я понимаю исключительную важность этих попоек, которые насамом деле вовсе не попойки, а нечто более высокое, священное, объединяющее всебе военный совет, отчетность нижестоящего перед вышестоящим, одновременно иобъединяющее вышестоящих и нижестоящих в некое братство… Да-да, то самое, чтосперва было охотничьим союзом пещерных жителей, а потом с развитием ритуаловпревратилось в замкнутые общества военных, масонов, дворян, евреев, асассинов,хакеров…

Со стороны кухни уже прет мощная таранная волна бодрящихзапахов жареного мяса, молодого и нежного, сдобренного перчиками, аджичкой,травами, над трубой дымок, что-то там готовят по старинке: на дровах.Чудовищный век: ноутбуки, Интернет и – дрова, шашлыки…

Я проверил телесистемы, даже заставил себя зайти в операторскую,нельзя же быть таким отчаянным трусом, хотя в глубине души отчаянно огрызалось:а почему нельзя? Еще как можно! Пусть трус, зато живой…

Козаровский взглянул на меня с явной неприязнью, но в глазахбыло и нечто злое, некое злое торжество. Я тут же с ужасом подумал оВеронике. Не начинает ли этот гад о чем-то догадываться?

На лестнице меня догнал Антон, сказал оптимистично:

– Ты чо такой задумчивый? Как мы живем –государственная тайна, на что – коммерческая. Удача повернулась к намфортуной: есть пара часков свободных – пойду погоняю гадов в дайкатане…Как говорится: дурная голова ногам покоя не дает, дурная привычка – рукам.Слушай, Баймер ты наш яйцеголовый, скажи: почему балерины все время встают наносочки? Не проще было бы пригласить танцовщицу повыше ростом?

– А какого цвета хамелеон, когда смотрится взеркало? – ответил я. – Пойдем, а то Сергей заберется в твоюдайкатану…

Из караулки навстречу нам несся все усиливающийся грохот,вырывались клубы дыма, сильно пахло пороховой гарью. Из открытой двери вылеталиразорванные в клочья трупы и что-то кричали на ломаном русском.

За одним компом сидит Иван. За другим Сергей в раздраженииколотит по всем клавишам, но байма, судя по темному экрану, запуститься невозжелала. Наконец он щелкнул по альт-табу, на экране высветилась синяятабличка. Сергей всмотрелся, присвистнул:

– Эге, а я смотрю, что у меня байма не идет!.. А тутАнтон уже весь диск забил…

Антон из-за моего плеча с порога нервно огрызнулся:

– Ну уж и весь! Твои стрелялки заняли места больше.

– Так это ж стрелялки, а не твои дурацкие симсы. Давайсотрем, а?