– Заходи.

Непослушными шагами, словно я только что влез в это MetalGear и на ходу учусь управлять, я пересек приемную.

Конон на стук двери поднял голову. Лицо усталое, седыеволосы торчат уже не ежиком, а дикобразом.

– Садись. Как байма?

– Двигается, – ответил я, присаживаясь. – ИльяЮрьевич, пожалуйста, уделите мне пару минут! Я хочу кое-что показать…Позвольте, я к вашему компу…

Он недовольно смотрел на мои пальцы, больно шустрые,высветилась табличка с тремя окошечками.

– Ну и что? – спросил он.

– Илья Юрьевич, – сказал я торопливо, – вы толькопослушайте до конца! Вы всем нам доверяете, и мы вам… тоже, так же и в то жеместо. Но все же это не бардзо добже, что код доступа в Интернет и… вообще…знают несколько человек. Хоть мы и обслуживающий персонал, но… ядерная кнопкадолжна быть только у вас. Я отвернусь, а вы в верхнем окошке напишете свойпароль. Какой захотите. Пишите, я отворачиваюсь…

На всякий случай я даже отошел к стене напротив и долгоизучал битву русских с кабардинцами. Или шведами, кто их разберет. Конон долгосопел, я слышал щелканье клавиш, потом раздался его раздраженный голос:

– Тут печатаются одни звездочки!

– Так и должно быть, – сказал я торопливо, неповорачиваясь. – Это чтоб никто не подсмотрел!

– А, ладно… Ну… вот так… и вот так… Все, иди смотри!

Я вернулся, объяснил:

– Теперь вы в любой момент можете перехватить управление.Над входом в Интернет, над всеми следящими телекамерами, даже над будильникамиво всем доме. То есть ваш пароль приоритетный, он отменяет все остальные. Незнаю, может быть, в вашем деловом мире правила какие-то иные, но… такое непомешает.

Лицо Конона стало угрюмым, волчьим. В глазах мигнулижелтые огоньки, словно из чащи на меня посмотрел лесной зверь и скрылся. Наскулах натянулась кожа, пугающе выпукло проступили желваки.

– Ладно, – проворчал он нехотя. – Не знаю, зачеммне, пенсионеру, такие предосторожности… у меня-то и врагов нет… живых,понятно.

– Только пароль запишите, – посоветовал я. –А бумажку спрячьте в надежном месте.

Он в упор смотрел волчьими глазами. Мне стало жутковато,словно меня, в самом деле, рассматривал матерый вожак голодной волчьей стаи.

– У меня хорошая память, – проговорил онмедленно. – Да-да, хорошая.

Я вышел все на тех же непослушных ногах. Даже мимоВероники прошел, удержавшись от страстного желания провести пальцем хотя бы поповерхности ее стола.

Конон что-то уж очень суров. А если что-то ощутил и он?

Ближе к концу рабочего дня начали съезжаться гости. Основноесвященнодейство в тени огромного дуба, возле мангала, за главным антикварнымстолом, а мы, боты, тоже за столом, хоть и попроще, в двух десятках шагов встороне, но тени дуба хватает и для нас.

Здесь, в непринужденной обстановке, когда кто за столом скружкой пива в руках, кто развалился в кресле-качалке, а кто и вовсе разлегсяна травке, разговоры текут неспешные, довольные, прерываемые то Нюркой, тоароматным запахом со стороны мангала.

– Мир придет к руководству аристократии, – рассуждалСергей. – Все идет к тому… Вот я – аристократ, хотя и понимаю, чтовсе люди – братья… Ты понял, скотина?

– Мне казалось, – возразил Антон, он совершенно необратил внимания на «скотину», – что все как раз наоборот! Все еще большераскрепотуриваются, средний человечек уже и вовсе не средний, а ниже нижнего,но правит именно он…

Сергей энергично обрубил:

– В том-то и дело! В том-то и дело!.. Ведь у наскак было? При советской власти? Весь простой человечек знал, что Штаты –это зло, а вот интеллигенция тайком уверяла, что Штаты – это полное илучезарное счастье. Но когда границы рухнули, все переменилось. Простойчеловечек, которому для полного счастья ничего не надо, кроме полного корытапойла и голых баб, стал визжать от счастья, что Штаты – это полное илучезарное счастье, но наша интеллигенция, которой для счастья этого мало,вдруг да возроптала…

– Ну и что? – возразил Антон. – Всегда ропщут.Кинь мне бутылочку, вставать лень…

– Лови… Эх, не попал, я ж целил в голову… Этот правящиймаленький человечек уже осточертел. Заметь, с каждым новым президентом этотчеловечек все мельче. И правят обществом все более мелкие идеи, хотяназвать их идеями – оскорбить некогда гордое имя. Вот-вот грянет бунтменьшинства против большинства по самую задницу счастливых людей! Понял,Баймер? Может быть, слабаешь такую баймуху?

Я мотнул головой.

– Нет, политика меня не интересует.

– Чудак, это ж социальный заказ! Ну, хошь, это будет личныйзаказ нашего босса?

Я снова помотал головой.

– Вам что надо, чтоб было по-вашему или чтоб работа быласделана?

Сергей расхохотался. Молчаливый Иван поднялся, завидяподъезжающую с тележкой Нюрку, помог ей перегрузить на стол бутыли.Я лежал на траве, отсюда различил только характерные бутылки шампанского,остальное – коньяки, ром, джин, всевозможные вина в самых причудливыхбутылках, хитроумные изделия стеклодувов…

Пить, мелькнуло у меня в голове, у нас в России –признак гражданского мужества! Помню, слышал определение, что взрослостьнаступает тогда, когда количество выпитого не преувеличивают, а преуменьшают.И все же эти взрослые и с виду очень солидные дяди наперебой рассказывают,кто и сколько выпил на презентации, форуме, встрече, конфе, симпозии…С гордостью рассказывают! Это считается пьянством только во всякихзачуханных странах, зато в нашей уникальной России – это признак доблестии отваги. Мол, нас угнетает князь, царь, генсек, президент – а нам все пофигу, пойдем щас и жахнем водочки. И плевать на это общество, которое насне устраивает! Вот не будем делать, как они хотят, гады. Не устраивают нас,тонких и ранимых, ценности этого общества – пойдем и напьемся в знакпротеста! Можно даже глубокую философью базу подвести, что-нибудь онепротивлении злу насилием или индирагандизме. Так что пить будут. И глупозвучат предостережения врачей о печени алкоголика. Нам жизнь не дорога,мы – крутые, отважные, беспечные, бесшабашны-ы-ыя. Так что не с того концаберутся эти идиотики пропаганду крутить. А вот сделать пьянство и дажевыпивонство признаком человека слабого, неумного – это да, этого мы всестрашимся!

А в нашем мире, вдруг мелькнула яркая, как молния,мысль, пить не будут.

Сергей с бутылкой пива в широкой ладони подсел ко мне,сказал наставительно:

– Не можешь подобрать ключ к сердцу женщины? Попробуйподобрать к другому месту. Вон Конон подбирать умеет…

Я проговорил сдавленным голосом:

– Если бы у меня были его миллионы…