Всё верно, пришедший на суд чести без оружия практически уже труп. Однако сторонники безоружного могут выделить ему свою шпагу. В этом случае они разделяют его судьбу. Проиграет он, проиграют и они.

Матаири был хорош, не зря же он победил в турнире Красного листопада. Но сейчас он выглядел осунувшимся и подавленным. Да и противостоял ему не кто-нибудь, а сам Вечный.

Все шпаги остались в ножнах. Все, кроме одной – Вечный с тихим шелестом извлёк свою «Кипиалу».

– Раз никто не хочет разделить со мной суд чести, – Матаири желчно усмехнулся, – раз никто не верит в мою победу, в мою честь…, я буду сражаться вот этим!

Лёгкой походкой он подошёл к примеченному заранее прутику длиной в пару локтей, и поднял его с опавшей листвы. Взмахнул крест-накрест, с гулом рассекая воздух.

По обступившим зал эльфам вновь прошёлся гул. Как показалось Вечному, вполне одобрительный. Эльфы оценили смелость бастарда. И чтобы не усугублять ситуацию, а то не приведи природа, найдётся жалостливый доброхот, да и передаст бастарду свою шпагу, Вечный шагнул вперёд, и отсалютовал сопернику. Матаири отсалютовал ответно, и шагнул навстречу.

Каждый из противников рассчитывал закончить раунд за пару выпадов, но по разным причинам. Вечный и так знал, что он лучший, а тут ещё и противник безоружный. Не считать же за оружие какую-то ветку? Так что нечего тянуть буруна за хвост. Один удар!

А Матаири верил. Он реально оценивал своё мастерство. Понимал, что случись настоящий поединок с Вечным, когда шпаги были бы у каждого, пришлось бы не сладко. Он не исключал своей победы, но и умений соперника не принижал. Но у него в руках не тонкое жало, а обычный древесный прут. Поэтому бастарду оставалось только верить, что всё это неспроста. Даже эта ветка, что оказалась в нужное время в нужном месте. Так что лишь один удар! И один труп на выходе.

Шпага и ветка скрестились. По расчёту Вечного ребро трёхгранной иглы легко должно было перерубить прут, затем по кругу выйти в область сердца и укол. По вере Матаири, оружие противника должно быть остановлено его орудием, затем просто шаг в сторону и укол в сердце поверх гарды.

Шпага упёрлась в прут и дальше не пошла. Вечный даже успел удивиться, но не испугаться. Его противник действовал быстро и чётко, словно для него останавливать обычной тонкой веткой стальные клинки было обычным делом. Один удар – один труп.

–Суд чести завершён, – под общее обескураженное молчание объявил Лиссан дрогнувшим голосом. – Победителя прошу передать свою шпа…, своё орудие для проверки чистоты от заговора.

Матаири усмехнулся, и легко передал прут советнику.

– Я явила вам свою волю! – прогрохотало над залом осеннего обряда, и посреди поляны проявилось дерево с фигурой и лицом молодой девушки.

– Мать Природа! – выдохнула сотня голосов, и эльфы как один рухнули на одно колено.

– Встаньте, дети мои! – улыбнулась богиня. – И идите навстречу своей судьбе!

Силуэт дерева медленно растворился. В звенящей, словно струна гитары, тишине властно зазвучал голос, давно мечтавший повелевать.

– Готовтесь к войне, братья и сёстры! Войне на выживание! Через месяц мы выступаем на острова Короны. Советник?

– Да… Вечный, – чуть запнулся Лиссан.

– Оповести командующих, что я жду их в доме Вечного через полчаса.

Резко развернувшись, Матаири зашагал в сторону своего нового дома. Как он и ожидал, никаких возражений и выкриков в спину не последовало.

26 скарнаша.

Гномий топор, Вуридир

Хардон Хмурый шагал по опустевшим коридорам и залам Вуридира с одной мыслью: «Началось, не успел!».

Так и оказалось. Выборная площадь, да и все подходы к ней, были битком забиты народом. А в месте, где обычно на всех сборищах размещались старейшие Мастера, возвышалась трёхметровая статуя Ауле. Ожившая статуя. Гном задумался, припоминая мастера, сваявшего такую детальную скульптуру, но так и не вспомнил. Более того, он даже не смог вспомнить, в какой части города она стояла.

– Новую сделали, что ли, пока я ходил? – пробормотал он себе под нос и присмотрелся внимательнее. – Ну, точная копия главной святыни, вывезенной из Первограда при великом переселении.

Сейчас статуя, вместившая в себе сущность божества Ауле, басовито рокотала короткими, ёмкими фразами призыва. И народ внемлил.

Хардон принялся продираться сквозь плотную толпу, намереваясь переговорить с Каменным, стоящим по правую руку от Ауле. Гномы «шикали» на земляка, однако, узнавая, уплотнялись и пропускали вперёд.

– Дети мои, – гремело под сводами гномьего города, – вы прошли долгий и трудный путь. Вы трудились во славу гор, вы совершенствовали металлы и руны. Вы искали и находили. Ваше упорство достойно легенд. Больше того, ваши враги восхищаются вашим упорством. Да, я не оговорился. Враги!

Ауле взял паузу, обводя собравшихся тяжёлым, подавляющим взглядом. Гномы гудели, но не понять было, ропот это или одобрение.