Эти два часа Адэр простоял неподвижно у камина, глядя на кроваво-красное пламя. Вместо того чтобы выступить в роли шантажиста, он стал жертвой шантажа. Помощи ждать не от кого. Трой, Великий и Лекьюр действуют заодно. Вокруг однинедруги.

Адэр верил Эйре и верил в Эйру всем сердцем, всей душой, всем своим естеством. Но народу нужна не вера, а уверенность в том, что она и её сёстры никому не причинят зла. Уверенность и вера – разные понятия. Уверенности нужны неоспоримые доказательства. Вера ни в чём не нуждается. Как вера в Бога.

Если сейчас вступить в открытую конфронтацию с Лекьюром, король вытащит из рукава припасённые козыри. Они точно есть! Хлынут потоки грязи. Неполные четыре года правления покроются толстым слоем нечистот. К такому исходу Адэр не был готов. Он боялся запутаться, заблудиться в лабиринте сердца. Боялся лишиться веры и сомневался, что обретёт уверенность.

Из раздумий выдернул звонок Кангушара. Выслушав отчёт, Адэр приказал усилить охрану Эйры. Затем набрал номер Крикса и велел установить за Эйрой тайное наблюдение.

– Ваше Величество, – проговорил Гюст, войдя в кабинет. – Кое-кто из вашей свиты записался на экскурсию к горячим источникам. Разрешите сказать им, что завтрамы уезжаем.

– Мы остаёмся.

– Вы же хотели…

– Я передумал, – произнёс Адэр и вызвал Макидора. Пора собираться напредставление королевской труппы.

Через десять дней процессия покинула столицу Партикурама и спустя два дня распалась. Советники повезли свои семейства в особняки и замки, придворные поехали в Мадраби, Адэр направился в Лайдару.

Автомобиль правителя и машины охраны миновали Ворота Славы и затормозили, выхватив из вечерних сумерек фигуру женщины, стоявшей над обрывом. Адэр выбрался из салона. Пересёк площадь.

Падал снег. Гудело море.

Адэр глядел на Эйру. Если он протянет руку, чтобы коснуться её, то найдёт лишь воздух. Она была там, где не было его. Она под небом, он под снегом.

Эйра смотрела на горизонт, не замечая снежинок на ресницах и влажного бисерана лице. Она не спросит, зачем он пришёл, не удивится, если он молча уйдёт.

– Эйра…

Волна её аромата перебила запахи мороза, моря и гор. Захлёстнула Адэра иснесла все мысли. И слова снесла, такие же холодные, как ветер.

– Не надо думать. Вы всё продумали, – прозвучал тихий голос.

Адэр не думал, он уже не мог думать и говорить не мог. Снял с руки Эйры перчатку и вложил ей в ладонь изумрудный ключ.

Она сжала ключ в кулаке, продолжая смотреть на горизонт:

– Простынете. Идите в машину.

Адэр повернулся и пошёл. Не потому, что сказала она. Он сам так решил. Ради неё, ради Эйры, он должен вернуться в старую жизнь, в которой ничего старого не сохранилось. Нет прежних запахов и вкусов, краски видны, как сквозь мутное стекло. То, что звучало громко, затихло. То, что было едва слышно, гудело в ушах. То, что было привычным, стало противным.

Адэр шёл, глотая горький воздух. Над белой землёй чёрный снег, на белых скалах чёрное небо.

***

Заседание Совета подходило к концу. Советники пребывали в приподнятом настроении. В Партикураме, посещая развлекательные мероприятия, мужи умудрились достичь устных договорённостей с сановниками ряда государств, которые прежде игнорировали Грасс-дэ-мор. За прошедший месяц договорённости превратились в договоры с подписями и печатями. Неплохое начало года вселяло надежду, что тяжёлое для страны время осталось позади.

Выслушав заключительный доклад, мужи закрыли записные книжки и устремили взгляды на правителя, ожидая разрешения покинуть зал, и лишь сейчас обратили внимание на его болезненный вид. Будто этот месяц он просидел взаперти в душной комнате, наполненной ядовитыми миазмами.

Адэр дал знак секретарю. Гюст спрыгнул с высокого стула, взял с конторки стопку плотных листов небольшого размера и пошагал вокруг стола, раскладывая перед советниками фотографии детей.

Мужи улыбались, разглядывая потешные детские лица. Передавая снимки друг другу, обменивались трогательными шутками.

– Они мертвы, – проговорил Адэр и повторил в глухой тишине: – Они мертвы. Эти дети умерли в прошлом году из-за несвоевременного оказания медицинской помощи.

Гюст вновь двинулся вокруг стола, раздавая советникам фотографии строителей, каменщиков, доярок…

– Эти люди живы, – сказал Адэр, глядя на своё отражение в лакированной столешнице. – В прошлом году они стали инвалидами.

– Ваше Величество… – произнёс советник по вопросам медицины, поднимаясь со стула.

– Сядьте, маркиз Ларе. Я не закончил.

Ярис Ларе присел на краешек сиденья, открыл блокнот, вытащил из кармана ручку и приготовился к выговору.

– В двух сотнях населённых пунктов нет телефонной связи, – сказал Адэр, продолжая смотреть на стол.

– Ваше Величество, – отозвался советник по вопросам транспорта и связи.

– Я не давал вам слово, маркиз Бархат. – Адэр накрыл ладонью отражение своего лица и вскинул голову. – Треть страны без асфальтированных дорог. В маленьких селениях нет врачей. На производстве не соблюдается техника безопасности, и спросить не с кого. На половине предприятий нет медицинского пункта. Мы не успеваем закрывать старые вопросы, зато с радостью хватаемся за новые. Чему радуемся, господа? Снежному кому, который скоро нас похоронит?

– Ваше Величество… – начал старший советник Лаел.

– Вы услышали своё имя?

Орэс Лаел нахмурился:

– Нет.

– Тогда молчите. – Адэр потёр ледяные пальцы. – Почему автоконцерн «Хатали» до сих пор не поставил нам транспорт для перевозки пассажиров? Почему не продал ни одной машины неотложной помощи, ни одной пожарной машины? Я зря согласился пересесть на их автомобиль?

Два года назад автомобильный концерн, носивший имя страны, согласился предоставить Грасс-дэ-мору приличную скидку на пассажирский и специальный транспорт при условии, что Адэр сменит автомобиль тезарского автозавода на автомобиль их концерна.

– Вы не пересели, – заметил Мави Безбур.

– Почему я не пересел?

– «Хатали» создаёт для вас нечто уникальное. В единственном числе.

– К чёрту уникальность. Я сяду хоть на трактор. – Адэр хлопнул ладонью по столу. – Стране нужен транспорт!

– Но это не только ваше лицо, – возразил Безбур. – Это лицо автоконцерна.

– Я посмотрю на ваши лица, когда перед вашими замками и особняками появятся стенды с фотографиями людей, пострадавших из-за вашей халатности и нерасторопности, – сказал Адэр и покинул зал Совета.

Членам комиссии по установлению истины удалось расшифровать ещё одну страницу из тетради слепого летописца: разделить два текста, написанных один поверх другого. Один текст относился к началу истории правления Зервана, второй текст дополнял окончание рассказа Святого Свидетеля.