– Ну, меня никаким компроматом не прошибешь! –усмехнулся Бусыгин. – Да и мусульмана моего – тоже. Тем более что онничего такого не делал, просто сидел и смотрел. Для него это было экзотикой:пионерский сбор. Принимали мы его на высшем уровне и при полном доверии. Смыслбыл именно в этой взаимной доверительности. Он с нами в баньку даже без нукеровсвоих пошел, а это много значит. И если бы он узнал, что его в это времяснимали на видео – голого, в компании голых распутных мужиков, если бы узнал,что над ним смеялись с самого начала, не видать бы мне не только моихмиллиончиков, но и жизни… Что, не веришь? А зря. Я ведь не с мирными ицивилизованными иорданцами имел дело, а с их сопредельным государством. Амман –просто перевалочный пункт, там заключаются все сделки. Конечно, на это приходитсяидти, ведь в той стране по-прежнему санкции. Но там такой народ… – Бусыгинпокачал головой. – Вот послушай, что мне рассказывал один из бывших нашихстолпов власти. Лет пятнадцать назад прилетает туда советскаяпартийно-правительственная делегация. Их носят по стране натурально на руках,предупреждают каждое желание. Привели к тирану: наши просят у него по случаюочередного неурожая зерновых какую-то сумму, не помню уж, о каких цифрах шларечь. Ну, к примеру, пятьсот миллионов долларов. Тиран говорит визирю: «Дайэтим людям два миллиарда!» И несут чек – даже не на блюдечке с голубойкаемочкой, а на большой тарелке из чистого золота. Тарелку им тоже подарили! Инаши олухи осмелели… А надо тебе сказать, что в той стране компартия подзапретом. И вот глава делегации, небрежно сунув в карман два миллиарда и зажавтарелку под мышкой, говорит довольно нагло: «Нам было бы желательно встретитьсяс генеральным секретарем вашей коммунистической партии, а также сполитбюро». – «Воля гостя – закон», – приложил ладонь к сердцу тирани посоветовал гостям разбиться на две группы. Одна поехала на рудники, гдетрудилось политбюро в полном составе, а другая – в тюрягу, где содержалисьгенсек и еще некоторые лидеры. Мой знакомый оказался во второй группе. Привозятих в тамошний зиндан и спрашивают: «Сколько времени нужно вам на общение?» Нашиговорят: часа, мол, четыре. «Воля гостя – закон!» Приводят делегацию в большойзал. Зал как зал, да здорово похож на колумбарий: по стенам таблички с именамиразвешаны. Подходит охранник к одной такой табличке, нажимает на кнопку – и изстены выезжает ящик длиной в человеческий рост и шириной в аршин. А в ящичкележит по стойке «смирно» генсек компартии. Лежит и глазами лупает… Вынули его,поставили, а ножки подгибаются: отвык ходить-то. Достали таким манером ещенесколько лидеров, стряхнули пыль и подтащили к гостям. Те в шоке, конечно. Ивдруг сверху опускается железная клетка, накрывая и тех, и других. А вокругстановится охрана с автоматами. И четыре часа наших продержали в этой клетке вместесо спятившими арабскими товарищами. И все эти четыре часа наши думали только ободном: откроют клетку или нет, а то, может, и для них уже заготовлены выдвижныеящички с табличками…

Бусыгин хлебнул из стакана.

– Но это еще ничего, потому что вторую группу, пожелавшуюобщаться с политбюро целый день для решения накопившихся вопросов партийногостроительства, отвезли за пятьсот кэмэ от столицы в пустыню. Там пустыни непесчаные, а каменные. Лежат вокруг, аж до самого горизонта, черные булыжники,такое впечатление, что они с неба упала, а вокруг шестидесятиградусная жара.Воздух плавится, течет… Там лагерь заключенных, которые собирают камень иупаковывают в особые сетки. Его потом для строительства используют. Но отнюдьне для партийного! Охраны в лагере нет, как и ограды: кто побежит в пустыню?Умрешь через шесть шагов! Раз в неделю доставляют воду и еду. И вот нашипровели в этом аду целый день и тоже гадали – заберут их оттуда вечером,пришлют за ними вертолет или нет. Забрали… Но к тому времени один мужик ужеумер от сердечного приступа. Веришь ли, покойник был тем самым генералом,которому положено было знать всю подноготную о стране, где властвует сей щедрыйи обожаемый своими подданными тиран. Представляешь, как прокололось нашеведомство плаща и кинжала? Трое других партийных бонз вернулись в Москву явносдвинутыми по фазе. Вот такой народ нефть из земли качает и заключает с намисекретные контракты! Понимаешь теперь, почему я запрыгал, как карась насковородке, когда узнал, что «Черное танго» отправляют в Амман?

– От кого узнал?

– Угадай с трех раз, – усмехнулся Бусыгин. –Конечно, от Сани Путятина! Мы с ним давние знакомые: еще когда я за прегрешеньяюных лет первый срок мотал, на зоне повстречались. Его за участие в групповомизнасиловании посадили, потом под амнистию попал, перековался, человеком стал.

– Санька сидел? – вытаращил глаза Юрий. – Не можетбыть! Я знаю, он служил где-то на Дальнем Востоке, но чтобы сидеть… Я дружил сего братом, дома у них дневал и ночевал, но они никогда ни словом необмолвились.

– А какой дурак о таком болтал в прошлое время? Это сейчасотсидкой чуть ли не гордиться стали, это сейчас татуировку как орден носят.Совсем народ одурел! Но насчет Сани можешь мне поверить: сидел он, сукой буду.

– Скажи… – Юрий запнулся. – Это не ты его…

– Нет, – отрезал Бусыгин. – Нет, не я.

– А знаешь, кто?

Бусыгин смотрел вприщур:

– А что, его кто-то… это самое? Следствие вроде быустановило, что Саня с Жанкой угорели по неосторожности…

– Ладно, пусть так, – покладисто кивнул Юрий. –Если ты этому веришь – ради бога. Сформулируем вопрос иначе. Кто против тебясыграл на Востоке? Вас было четверо на том сборе. Вряд ли это Фролов: он втвоей команде, ты спишь с его дочкой, он зависит от твоих щедрот. Мусульман, какты выражаешься, отпадает в полуфинале. Ты – лицо страдающее. Значит, вашчетвертый приятель подсуетился? И кто он?

– А тебе зачем? – насторожился Бусыгин.

– Угадай с трех раз! – легко засмеялся Юрий.

– Мстить будешь? Не надо, споткнешься.

– А за что мне ему мстить? – Юрий сделал самые большиеглаза, какие мог. – Он мне ничего дурного не сделал. Если бы Саня несыграл против него, если бы я привез кассетку по назначению, все в моей жизнибыло бы тихо и спокойно, без эксцессов, без слежки, без покушений на меня. Ты,может, не знаешь, но мне шагу ступить нельзя, живу не дома, а так, гдепридется. Мне одно от него нужно: чтобы с крючка снял.

Бусыгин хохотнул:

– Ври давай! Что-то ты задумал… ведь сюда за кассетой шел?Да ладно, твоя игра. Играй, только осторожнее. Парень ты хороший, неохота былобы на помин твоей души рюмку поднимать. Что же касается четвертого… Есть такаястаринная пословица: «Кто тебе выдрал око? – Брат. – То-то так иглубоко». Вот и меня навовсе добить хотел друг, товарищ и брат. С одного разуне удалось, решил добавить, чтоб уж наверняка.

– Чужанин?!