В бальном зале Второй танцакадемии с отвращением занимались любовью сразу четырнадцать человек, среди них два пучера. Женщины громко и хрипло кричали, их раненый хохот желтыми клубами вываливался из лунных окон, сработанных полумоторольной фабрикой Перрона-Альто… ох, эти дамы! Они с еще не удовлетворенным до конца любопытством разглядывали в зеркалах себя и свои действия в сложном процессе того, что лишь иронически можно назвать любовью, они разглядывали товарок, сравнивали их стати со своими и радовались, когда сравнение оказывалось в их пользу.

Наслаждение и отвращение. Точнее, наслаждение через отвращение. Великое, всеми порицаемое пути-пучи.

Вот что испытывали они все – исключая, разумеется, пучеров, которые пока не решили, что им испытывать.

«Нет, – подумал моторола, осознав, что с полным созерцанием сегодня не вытанцовывается, – нет, мне мешает не страх, свойственный всем стопарижанам сегодня, – да, собственно, у большинства и нет никакого страха, он где-то рядом, наготове… мне мешает, наверное, прибытие Кублаха, или, может быть, побег Дона, или наполовину только удавшийся Фальцеттиев мятеж, потому что в остальном картина обычная. И, может быть, мне мешает не побег, а отсутствие Дона. Я знаю, где он прячется от меня, кто с ним сейчас и о чем примерно они говорят, но сегодня он умудрился экранировать мои детекторы, а часть попросту уничтожил – он не любит машины, этот хронический геростратик…»

И тогда моторола вызвал Дона из памяти и поместил его в интерьер первого попавшегося слова «лови», написанного с виньетками и произнесенного Фальцеттиевским человеком – камрадом, – то есть не Доном, не пучером, а каким-то патологическим гибридом, который неожиданно для себя упустил жертву. В этом «лови» Дон выглядел очень даже неплохо: мужественные излучения, героическая поза и все такое, – но полное созерцание все равно ускользало. И тогда он ради пробы поместил в фокусе персонального детектива Доницетти Уолхова – Иоахима Кублаха, занятого в то время беседой с Джосикой Уолхов.

Глава 5. Кублах знакомится с Джосикой

Дом был старый, и терминал, бесстыдно вмонтированный прямо в стену прихожей, оборудованной под комнату, заставил Кублаха внутренне поморщиться: он давно уже привык общаться с моторолой через мемо, на худой конец, в приватных кабинках. С детства он всей душой признал глубочайшую интимность акта консультации – в нем он нуждался сейчас больше всего. Консультация была нужна ему как наркотик. Погоня, все странности, с ней связанные, ошеломили и смутили его: он понимал, что в городе произошли события, трагичность и глобальность которых трудно преувеличить, однако мемо осталось в сумке, забытой в райме, а терминалом воспользоваться он не мог, потому что прямо перед ним, картинно опершись на заваленное книгами, объедками и какой-то ветошью кресло явно неизменяемой формы, стояла спасшая его женщина – хозяйка дома.

Ни доместик, ни климат не работали – в комнате стояла трудно переносимая вонь и царил ужасающе художественный беспорядок. Везде разбросали женские тряпки, картонные какие-то маски, инструменты, детали кухонной утвари, книги, кристаллы – словом, мусор. Окно было заляпано чем-то тусклым и намертво присохшим, а в единственном свободном от мебели углу валялись части некоего агрегата непонятного назначения. Трудно было смириться с мыслью, что здесь живет женщина.

Стараясь ни на что не смотреть, Кублах церемонно поклонился хозяйке, которая даже и нарядом своим глубоко его поражала: на ней был изготовленный по меньшей мере две недели назад вечерний «коктейль» с черным мужским жабо и драные шаривари неопределенного цвета. Он сказал:

– Спасибо вам большое, дама. Если бы не вы…

– Если бы не я, – медленно отчеканила женщина, – ты бы умер. А если бы ты не умер, была бы обязательно я мертва.

По-питекантропьи ссутулившись, она смотрела на Кублаха исподлобья и безо всякой симпатии.

«Пьяна, – подумал Кублах. – Боже мой, да она в стельку наклюкалась!»

Кублах еще раз поклонился. Не было смысла задавать ей вопросы, да и охоты он не имел – уроженец Метрополии, Кублах не выносил пьяных, и особенно пьяных женщин. Консультация с моторолой – вот единственное, в чем он сейчас отчаянно нуждался. Но женщина, судя по всему, жаждала неприятного разговора.

Женщина! И это женщина! Соблазнительные картинки вспомнились Кублаху. Кублаху было что вспомнить и с чем сравнить стоящую перед ним пьянчужку – и он сравнил.

Он хорошо сравнил, со знанием дела, он попытался угадать фигуру под неуклюжим, неженским нарядом и неожиданно для себя остался доволен итогом осмотра. «Очень даже ничего могла бы быть дамочка, – подумал он, – интересно посмотреть, что за ноги». Но вместо этого поднял глаза выше, чтобы посмотреть, как это, видимо, красивое тело увенчивается бессмысленной, почти слабоумной рожей отвратительного бесполого существа. И натолкнулся на взгляд оскорбленный и ненавидящий.

– Ничего, – сказала женщина, пряча глаза. – Все в порядке. Здесь вы в безопасности, Иоах-х-хим Кублах.

Он насторожился.

– Мы знакомы?

Женщина прищурилась, насмешливо вытянула губы.

– А вы сомневаетесь?

«И правда, – подумал Кублах, – определенно, что-то знакомое». Он вгляделся внимательнее.

– Я… Нет, я не помню вас. Это странно, у меня хорошая память на лица.

– На лица… – эхом отозвалась женщина. – А на души?

«Господи, на души!» Кублах обаятельно улыбнулся.

– Я понимаю, что причиняю вам излишнее беспокойство, – сказал он самым вежливым тоном, на какой был способен, – и я, поверьте, чрезвычайно благодарен вам за спасение…

– Блюмс! – вставила женщина. Она была не только пьяна – она стремительно продолжала пьянеть.

– …э-э-э… за спасение, именно за спасение. Без вас бы мне грозила верная смерть, но, дама, я хотел бы затруднить вас еще одной…

– Джосика! – отчеканила женщина. – Такое у меня имя. Меня зовут Джосика.

– Очень приятно, красивое имя. Я когда-то знал одну Джосику, но… Так вот, я хотел бы обратиться в ваш, так сказать, адрес, – тут он хихикнул, – с просьбой о позволении воспользоваться… Словом, вы не одолжите ненадолго ваш мемо?

– М-мемо? – к Джосике вернулась вся ее неприветливость. – Это еще зачем?

– Мне, видите ли, совершенно необходимо проконсультироваться с вашим моторолой о ситуации, в которую я попал. Ну, вот эта погоня, стрельба и так далее. Очень многое здесь чрезвычайно удивляет меня.

– Проконсультироваться, – угрожающе сказала-спросила Джосика.

– Именно.

– С моторолой.

– Совершенно верно. С вашим городским моторолой, если вы ничего не имеете против.

Джосика осуждающе покачала головой, бормотнула что-то себе под нос и, шутовски распялив в стороны руки, отрезала:

– А нету!

– То есть как? – удивился Кублах.

– Нету у меня мемо. Никакого такого мемо у меня нет, понятно вам? Захотелось ему через мемо с моторолой понежничать. Нету – и не просите.

– Так странно, – ответил Кублах. – Первый раз встречаю человека, который… Тогда, может быть, позволите воспользоваться