– Эдди! – пронзительно вскрикнула Сюзанна и опятьвыстрелила. Мужчина в подбитом шелком плаще и высоких сапогах рухнул намостовую.

Эдди зашарил в поисках "Ругера" и пережилмгновение паники, вообразив, что потерял его. Рукоятка пистолета каким-тообразом проскользнула за пояс штанов, внутрь. Эдди обхватил ее и сильно дернул.Подлый "Ругер" не желал вылезать – мушка невесть как запуталась втрусах Эдди.

Сюзанна выпустила три пули подряд. Каждая нашла свою мишень,но наступавшие Зрелые не умерили прыти.

– Эдди, помогай!

Эдди рывком расстегнул штаны, чувствуя себя этаким уцененнымСуперменом, и наконец вызволил "Ругер". Ударив ладонью попредохранителю, он упер локоть в ногу чуть выше колена и открыл огонь. Думатьне требовалось – не требовалось даже целиться: оказалось, что утверждениеРоланда, будто в бою руки стрелка действуют сами по себе, совершенносправедливо. Вообще, промахнуться с такого расстояния было бы трудно и слепому.Сюзанна сократила численность атакующих Зрелых до пятнадцати; Эдди, пройдясь пооставшимся, как ураган по пшеничному полю, за неполных две секунды скосилчетверых.

Единое лицо толпы – маска остекленелого, бессмысленного рвения– стало распадаться. Мужчина с молотком вдруг отшвырнул свое оружие в сторону исам бросился наутек, карикатурно прихрамывая на обе изуродованные артритомноги. За ним последовали еще двое. Остальные нерешительно топтались намостовой.

– Что стали, дьяволы, ну! – злобно буркнул сравнительномолодой мужчина, обернувший свой синий шарф вокруг шеи на манер аскотскогогалстука. Если не считать двух островков рыжих кудрей на висках, он был лыс какколено. Сюзанне этот субъект напомнил Кларабель, Эдди – Рональда Макдональда, иоба заподозрили, что от него следует ждать неприятностей. Рыжий метнулсамодельное копье, вероятно, начинавшее свою жизнь в качестве железной ножкистола. Оно лязгнуло о мостовую справа от Эдди и Сюзанны, никому не причиниввреда. – Ну же, кому говорю! Вперед! Коли будем держаться вместе, сумеем ихсхва…

– Извини, приятель, – пробормотал Эдди и всадил пулю ему вгрудь.

Кларабель-Рональд пошатнулся и попятился, прижимая руку крубахе. Он смотрел на Эдди огромными остановившимися глазами, которые сдушераздирающей ясностью говорили: это не должно было случиться. Потом его рукатяжело упала и безвольно повисла вдоль бока. Из уголка рта рыжего вытеклаединственная струйка крови, неимоверно яркая в сером свете дня, и он осел наколени. Горстка уцелевших Зрелых, онемев, смотрела на него, не в силахоторваться, и один повернулся, чтобы убежать.

– Хрен-то, – сказал Эдди. – Стоять-бояться, дебил, не тохорошенько разглядишь поляну, которой заканчивается твоя дорожка. – Он повысилголос. – Бросаем оружие, девочки и мальчики. Все, какое есть! Ну!

– Ты… – прошептал умирающий. – Ты… стрелок?..

– Угадал, – подтвердил Эдди, угрюмо оглядывая его уцелевшихтоварищей.

– Молю… о… прощении… – задыхаясь, выговорил мужчина скурчавыми рыжими волосами и ничком повалился на землю.

– Стрелки?– с разгорающимся ужасом переспросил кто-то,начиная понимать.

– Смотри-ка, глупые, но не глухие, – заметила Сюзанна. – Этоуже кое-что. – Она качнула дулом револьвера – как подозревал Эдди, навернякаполностью разряженного. А кстати, сколько еще патронов может оставаться в"Ругере"? Эдди вдруг сообразил, что понятия не имеет, сколькопатронов вмещает обойма, и проклял себя за тупость… но разве он действительновсем сердцем верил, что дело дойдет до стрельбы? Вероятно, нет. – Слыхали, чтоон сказал, ребята? Бросай оружие. Побузили, и будет.

Один за другим Зрелые подчинились. Женщина, которой мистерМеч-и-Килт выплеснул на лицо добрую пинту своей крови, сказала Сюзанне:

– Напрасно вы Уинстона жизни решили, ваша милость, –нонешний день его рожденье было, вот оно как.

– Ну и сидел бы дома, ел именинный пирог, – фыркнул Эдди.События захватили молодого человека целиком, и потому он не нашел ничегосюрреалистического ни в замечании женщины, ни в своем ответе.

Среди уцелевших Зрелых была еще одна женщина – тщедушноебелокурое создание, длинноволосое, но с такими огромными проплешинами наголове, словно у нее была парша. Эдди заметил, что она робко, бочкомподбирается к мертвому карлику – а заодно и к возможной безопасности одетыхзеленью арок позади него, – и всадил пулю в потрескавшийся бетон у самых ееног. Он плохо представлял, что ему нужно от этой женщины, зато ему определенноне хотелось, чтобы кто-то из Зрелых подавал идеи остальным. Прежде всего Эддибоялся того, что могут натворить его руки, если хилые, малоприятные, угрюмыелюди, которые сейчас стоят перед ним, попытаются разбежаться. Что бы ни думалао стрелковстве голова Эдди, его рукам оно неожиданно пришлось очень по вкусу.

– Стоять, красотка. Констебль Доброхотли советует тебепоостеречься. – Он взглянул на Сюзанну и встревожился, увидев, что ее щекиприобрели сероватый оттенок. – Сьюзи, ты в порядке? – спросил он тоном ниже.

– Да.

– Ты не собираешься, к примеру, хлопнуться в обморок, а?Потому что…

– Нет. – Устремленные на него глаза Сюзанны были так темны,что напоминали пещеры. – Просто до сих пор мне не приходилось убивать, вот ивсе.

"Ну дак привыкай", – чуть не вырвалось у Эдди. Онприкусил язык и вновь внимательно пригляделся к замершей перед ними последнейпятерке Зрелых. Эти люди смотрели на них с Сюзанной с мрачным испугом, весьма,впрочем, далеким от настоящего ужаса.

"Черт побери, почти все они давно позабыли, что такоеужас, – подумал Эдди. – Или радость, или печаль, или любовь… Хорошо если ониеще способны чувствовать хоть что-то. Слишком давно они живут в этомчистилище".

Потом он припомнил смех, возбужденные возгласы, восторженныеаплодисменты, и внес поправку в свои размышления: существовала по крайней мереодна вещь, которая по-прежнему заводила жителей Лада, по-прежнему нажимала наих кнопки. Торопыга засвидетельствовал бы это.

– Кто тут главный? – осведомился Эдди. Он очень внимательнонаблюдал за перекрестком позади маленькой группы – на случай, если другие опятьосмелеют, – но до сих пор не видел и не слышал в той стороне ничего тревожного.Видимо, эту оборванную команду бросили на произвол судьбы.

Зрелые неуверенно переглянулись. Наконец заговорила женщинас окровавленным лицом.

– Был Торопыга, да нонешний день, как забили Божьи барабаны,из шапки его камень и вынься… ну и пустили мы Торопыгу плясать. Его бы, верно,сменил Уинстон, да Уинстона ваши богомерзкие пистоли жизни решили. – Онамедленно отерла кровь со щеки, посмотрела на испачканную руку и снова угрюмовоззрилась на Эдди.