«Я должна отдать им все. Столько труда пропало зря. Если яне отдам им, они разорвут меня на кусочки. Столько труда пропало зря».

Перед своим мысленным взором она видела усмешку темногочеловека, она видела его вытянутые руки, с которых капала кровь.

Еще одна ласка рванула торбу. И еще одна.

Ласки с противоположной стороны дороги, извиваясь,подползали к ней, прижавшись брюхом к земле. Их маленькие свирепые глазкисверкали в лунном свете, словно кристаллы льда.

Она встала, все еще чувствуя страх, но зная, что надоделать.

— Убирайтесь! — закричала она. — Это куры, верно, но они длямоих гостей! А теперь пошли прочь!

Они подались назад. В их маленьких глазках, казалось,появилась неуверенность. И неожиданно они исчезли, словно развеянный ветромдым. Чудо, — подумала она, и душу ее преисполнила благодарность Господу. Апотом неожиданно она почувствовала холод.

Где-то, далеко на западе, по ту сторону Скалистых гор,которых не было видно даже на горизонте, она почувствовала, как чей-тосверкающий Глаз широко раскрылся и повернулся в ее сторону. Она почувствовалаэто так явственно, словно услышала чьи-то произнесенные вслух слова: «Кто этотам? Так это ты, старуха?»

— Он знает, что я здесь, — прошептала она. — Помоги мне,Господи. Помоги мне и всем нам.

Таща за собой торбу, она снова пошла по направлению к дому.

Они появились два дня спустя, двадцать четвертого июля. Онане так хорошо подготовилась к их приезду, как ей хотелось. Снова оначувствовала себя разбитой и могла ковылять с места на место только с помощьютрости. Воду из колодца она доставала с огромным трудом. На следующий деньпосле противоборства с ласками, она надолго уснула после полудня. Ейприснилось, что она находится на каком-то холодном высокогорном перевале вцентре Скалистых гор. Шоссе № 6 петляло между высоких каменных стен, которые непропускали сюда солнечный свет. Но во сне был не день, а абсолютная безлуннаятемнота. Где-то выли волки. И внезапно в темноте открылся Глаз и сталосматриваться. Ветер завывал в вершинах сосен и елей. Это был он, и он искалее.

Она пробудилась от этого долгого и тяжелого сна еще менееотдохнувшей, чем когда она ложилась, и снова обратилась к Богу с молитвой,чтобы он отпустил ее с миром или хотя бы изменил то направление, в котором Онее посылал.

«Север, юг или восток. Господи, и я покину Хемингфорд Хоум,воспевая Тебе хвалы. Но не на запад, не к темному человеку. Скалистые горы неспасут нас от него. Даже Анды не спасут».

Но это не имело значения. Рано или поздно, когда этотчеловек почувствует себя достаточно сильным, он придет за теми, ктосопротивляется ему. Если не в этом году, то в следующем. Собак унесла эпидемия,но волки в горах остались, и они готовы служить Сыну Сатаны.

А служить ему будут не только волки.

* * *

Утром того дня, когда наконец прибыли ее гости, онапринялась за работу в семь. Бог послал ей прохладный, облачный денек, первый замногие недели жары. К ночи может пойти дождь. Во всяком случае, так считало еебедро, которое она сломала в 1958 году.

Она растопила кухонную плиту и испекла пироги. Как разпоспела земляника, слава Тебе, Господи, и было приятно думать о том, что она непропадет зря. Во время готовки она почувствовала себя лучше. Один пирог сголубикой, два с земляникой и ревенем и один яблочный. Она поставила их наподоконник охлаждаться.

Днем кухня наполнилась запахом жарящихся кур. Завернувготовых кур в бумажные салфетки, она пошла на задний двор с гитарой, села иначала играть. Она спела все свои любимые песни, и ее высокий дрожащий голосдалеко разносился в тихом воздухе. Она пела гимны один за другим.

Она как раз добралась до «Мы идем в Сион», когда с севера донее донесся звук работающего двигателя. Она перестала петь, но пальцыпродолжали отсутствующе перебирать струны, пока она прислушивалась, склонивголову набок. Едут, да. Господи, они отыскали дорогу, и вот уже ей стал видентянущийся за грузовиком шлейф пыли. Великое волнение охватило ее, и онапорадовалась, что надела свое лучшее платье. Она поставила гитару между ног иприставила ладонь ко лбу, хотя солнца и не было.

Звук двигателя стал гораздо громче, и через секунду, там,где кукуруза отступала перед дорогой на водопой, протоптанной стадом КэлаГуделла…

Да, теперь она видела их, медленно едущий старый фермерскийгрузовик марки «Шевроле». Кабина была переполнена — в ней сидело человекачетыре (зрение у нее до сих пор было в полном порядке), а еще трое стояли вкузове. Она могла видеть худощавого светловолосого мужчину, девушку с рыжимиволосами, а в центре… да, это был он, мальчик, который почти уже научился бытьмужчиной. Темные волосы, узкое лицо, высокий лоб. Он заметил ее и началнеистово махать рукой. Через секунду к нему присоединился и светловолосыймужчина. Рыжеволосая девушка просто стояла и смотрела. Матушка Абагейл подняларуку и махнула им в ответ.

— Благодарение Господу, что они благополучно добрались, —хрипло пробормотала она. Теплые слезы побежали у нее по щекам.

Грохоча и подскакивая, грузовик свернул к ней во двор. Наводителе была надета соломенная шляпа с пером, заткнутым за синюю бархатнуюленту.

— Ээээээээээээй! — закричал он, махая ей рукой. — Привет,мамаша! Ник сказал, что ты можешь оказаться здесь, и так оно и вышло!Хеээээййййааааа!

Он посигналил. С ним в кабине сидели мужчина лет пятидесяти,женщина того же возраста и маленькая девочка в красном вельветовом комбинезоне.Девочка робко махала одной рукой; большой палец другой руки был надежно засунутв рот.

Молодой человек с повязкой на глазу и темными волосами — Ник— спрыгнул с борта грузовика еще до того, как тот остановился. Он медленноподошел к ней. Лицо его было серьезным, но единственный глаз был исполненликования. Он остановился у крыльца и удивленно посмотрел вокруг… на двор, дом,старое дерево с качелями из шины. И на нее.

— Привет, Ник, — сказала она. — Я рада видеть тебя.Благослови тебя Господь.

Он улыбнулся, взошел к ней по ступенькам и взял ее за руки.Она подставила ему свою морщинистую щеку, и он нежно ее поцеловал. За егоспиной выстроились остальные. Человек, который был за рулем, держал на рукахдевочку в красном комбинезоне, у которой правая нога была в гипсе. Руки еетвердо обвивали загорелую шею водителя. Рядом с ними стояла женщина летпятидесяти, следом за ней — рыжая девушка и светловолосый мальчик с бородой.Нет, конечно, он не мальчик, подумала Матушка Абагейл, он просто слабоумный.Последним в этом ряду стоял мужчина, который ехал в кабине. Он протирал стеклаочков в тонкой стальной оправе.