дебрям и грязным уголкам ада, куда не ходили простые ангелы, надеясь найти хоть что-то. Столкнувшись с поражающей тягостью преисподнего мира, Михаил не дрогнул, ощущая на себе воздействие темного мира, двигаясь между острых скал и освещая себе путь едва заметной лучинкой ангельской любви и света. Даже интуиция Агнесс, которая обычно сопровождала его неизменным помощником, запутывалась и пряталась в груди там, где действовали иные законы мира. Законы грехопадения.

«Михаил…» — показалось, услышал он в дуновении не то мужской, не то женский голос.

«Миха-и-ил… Привет… А ты к нам… пришел…»

И сердце рисовало прекрасный образ.

«Она чудесна, как летящий ветер весной… Она — самый красивый ангел на небе».

И тут же сменялось кажущееся благоговение, перетекая в сладость, а затем становясь далеким мечтанием.

«Я люблю тебя, ты слышишь?.. Я хочу, чтоб это было вечно»

«Вечность… А на что она дана тебе, эта вечность?..»

Пробивалось, пробивалось сквозь голос воспоминаний сердца.

«Я хочу быть с тобой, я хочу любить тебя всегда»

«А не закончится ли все для тебя в один момент?»

«Ты знаешь, как я люблю тебя?»

И уже навязчиво и властно звучало.

«Я заберу то, что принадлежит мне по праву»

«Ты знаешь, как?..»

«Ты пожалеешь о том дне…»

«Ты знаешь, как я тебя люблю?..»

«Удержи, пока не стало поздно»

«Ты знаешь?..»

«Спаси ее, раз ты создан таким всесильным»

«Скажи им всем, докажи, кто ты есть…»

«Я не могу без тебя… Без тебя я задыхаюсь…»

«…будет слишком поздно»

«Стань…»

«Будь моей…»

«Уже слишком поздно»

«Ты опоздаешь»

«Ты опоздал»

«Ты знаешь, как это, любить тебя вот так?..»

— Стоп, — Михаил мотнул головой, прекращая эту разноголосицу, которая представлялась то чужой в его голове, а то своей собственной. Движением ресниц он вышел из портала преисподней.

Двумя руками пригладив волосы, архангел попытался отогнать гноящие его сознание мысли. На губах повисли слова молитвы Животворящему кресту.

Но не успел Михаил произнести и двух строк, как его сердце словно окатили из ведра смертельно ледяной водой. Ничего не понимая, он встал с места, пытаясь вернуть свое спокойствие и рассудительность. Но он не успел.

— Агни?.. — Михаил подался навстречу возникшей в считанные секунды помощнице. — Что с тобой?!..

Он даже не успел сказать «родная», «любимая», но все эти слова скопом слетели у него с сердца.

Агнесс появилась в уголке, сплошь закованная в кольчугу, как того требовала мобилизация. Ее лицо было бело, как мрамор, а взгляд промерз до основания.

— Ты должен это прекратить. Ты срочно должен остановить это безумие, — проговорила она каменным голосом.

— О чем ты говоришь?.. — Михаил не понял ее прозвучавший без всяких интонаций и, казалось, чувств тембр.

А между тем, ее чувство было слишком сильно под напором, чтобы кто-то мог осознать эту скрипящую по швам плотину.

— Андрей хочет покончить с собой. Он не выдержал этой жизни. Я знала, что он ее не выдержит, он умрет там… — в отчаянии Агнесс даже не пошевелилась, лишь губа ее болезненно скривилась, выдавая отчет об одержавшем ее стремлении.

— Агни, любимая, прошу тебя, успокойся, — Михаил приблизился к помощнице, желая тронуть ее руку со страхом, что чувствует то же, что и она. — Своим срывом ты ему не поможешь…

— Причем здесь срыв?! — воскликнула Агнесс. И одномоментно Михаил ощутил, что ему стало легче от громкого возгласа. — Он умирает, понимаешь?! Мы должны его спасти, мы обязаны это сделать!..

Плотина не прорвалась, иначе бы она убила бы всех своими водами, потопила бы. Но она ухнула куда-то в глубину, оставаясь в ее душе неизведанным и страшным омутом.

Агнесс резко замолчала, понимая, что не может с собой совладать. Она видела нависшую над головой лавину, а под ногами — пропасть. Слезы застыли в ее глазах, а щеки пылали болезнью.

— Агни, наши ангелы делают все что в их силах. Прошу тебя, сохраняй хладнокровие. Все, что мы можем сделать для него — это молиться, — Михаил рассуждал как архангел, как невероятная броня, заслоняющая весь мир.

— Хладнокровие?.. Может быть, ты и можешь рассуждать об этом хладнокровно!.. О каких молитвах ты говоришь, если его душа не может жить в этой грязи?! Мы должны немедленно забрать его домой! — в голосе Агнесс невольно прозвучала непререкаемость и требование. Она не помнила, когда так говорила с Михаилом.

— В этой грязи живут миллиарды человек на протяжении тысячелетий, — ответил Михаил. Его глаза смотрели, не отрываясь, в глаза Агнесс. — Агни, я знаю, что ты чувствуешь. Но мы не можем этого сделать. Это будет грубейшим нарушением всех небесных законов. Возьми себя в руки, я…

— Но ты же архангел! — перебила Агнесс, не желая его выслушивать. — Ты можешь добиться исключения из любого закона!..

— Не из закона свободы выбора, Агнесс. Мы не можем лишать свободы, — Михаил говорил твердо и четко, надеясь, что его слова долетят до ее разума. И испытал, что в груди поднимаются извращенные языки пламени и их веяние прорывается к Агнесс. Небо, почему он не отгородил этого от нее еще тогда?

— Ты думаешь, Андрей будет рад свободе оказаться в аду?.. — произнесла Агнесс. Внутри нее все исковеркалось чужими и своими чувствами. — Это же мы толкнули его на этот путь, мы придумали этот план!.. И мы должны исправить свою ошибку, пока еще не поздно!

— Агни, никакой ошибки не было. Это решение Андрей принял сам. И он знал, чем он рискует. К сожалению, все повернулось именно так, и мы не в силах ничего изменить.

— Может быть, мы просто не хотим этого сделать?.. — промолвила Агнесс.

Ее голос прозвучал в тишине. Глаза Михаила потемнели, он, не отрываясь, смотрел на помощницу.

— Ты обвиняешь меня в пристрастности? — спросил он.

— Я ни в чем тебя не обвиняю… — Агнесс опустила взгляд.

— Ты хочешь упрекнуть меня в том, что это я отпустил его на Землю? — прочитал Михаил.

— Почему ты сделал это без меня, Миша?.. Почему не дал мне даже высказать ему своего мнения?.. — Агнесс подняла глаза, в них росой блестели слезинки.

— Агни, я выслушал тебя один на один. И Андрей принимал решение один на один со мной. Я лишь открыл ему дорогу как архангел…

— Но как архангел ты мог бы ему запретить, мог бы не пустить его.

— Я не имел права. Андрей страдал, и я разрешил его страдания. Послушай, его ангел делает все…

— Но он еще совсем ребенок! — оборвала его Агнесс. — Он не осознавал последствий!..

— Двести лет — уже не ребенок, Агни. Когда-то приходится вырасти. Иначе нельзя.

Агнесс смолка, поникнув головой и руками.