нему дьявол в аду?.. Это ли ты сумеешь сказать в лицо Зарине или любой другой из твоих спутниц, которые сопровождают тебя веками от сотворения Вселенной?.. — Михаил увидел, каким пронзительным сделался взгляд Уриила. Он лишь покачал головой. — Тогда нам действительно нет смысла бороться, — выдержанной походкой Михаил подошел к Варахиилу и выдернул из почвы свой меч. В последний раз его глаза оглядели всех братьев. — Что мы хотим от людей, если небесные архангелы не могут справиться с метанием собственных сердец?..

Михаил убрал оружие в ножны и быстрыми шагами пошел прочь из уголка, на ходу растворяясь в воздухе.

— Боже, — сдавленный откровенными словами, Уриил опустил веки. Его кожа полыхнула огненным вихрем.

Габри потупил голову, вглядываясь в траву.

— Что вы сделали?! — вдруг послышался нарушающий оцепенение возглас. Архангелы встрепенулись. Из их среды вырвался дотоле не проронивший слова Иеремиил. — Вы хоть понимаете, что сделали?!..

Младшего стало бить как в припадке.

— Мил, — Иегудиил сделал шаг к нему.

— Вы не понимаете! Вы ничего не можете понимать!.. — закричал Иеремиил. Он оступился назад, все его тело закрутило нервической судорогой, он не мог успокоиться. — Пустите меня! — Иеремиил вырвался от попытавшегося его задержать Салфа и бросился бегом из уголка.

— Мил, стой! — вслед за ним побежал очнувшийся Варахиил.

— Господи, что же я наделал, — Уриил закрыл глаза ладонью и опустился на пустующую скамейку.

— Что мы все наделали… — промолвил Габри.

— Он исчез, — к родным вернулся Варх. — Я не смог его догнать.

Он подошел к Рафаилу и беспомощно остановился у его плеча.

— Михаил, прости… Я не видел в себе того, что пытался приписать тебе, — проговорил Уриил, обращаясь к тому, кто был теперь не с ними.

Иегудиил хотел приблизиться к брату и ободрить его, но вдруг его взгляд упал в траву.

— Ур! — закричал он. — Под ногами!..

Уриил вскочил как по приказу.

— Парни! — закричал он. — Дави их!..

Архангелы заметались, топча внезапно материализовавшиеся у них под сапогами чешуйчатые хвосты.

— Исчезни, мерзость! — Ральф откинул змею ногой и припечатал ее подошвой к бортику фонтана. На землю полились и испарились серые внутренности.

Уриил запустил из рук два огненных шара, поджигая последних пытающихся смыться гадюк.

— О, куда пролезли, гадины! — фыркнул запыхавшийся Габри. Ему удалось передавить двух змей, и он видел, что это не предел.

— Если они уже в раю… — произнес Варахиил.

— То плохо наше дело, — сквозь налет собственных переживаний заключил Уриил. — Нам лучше держаться вместе, пока мы не потеряли друг друга из виду.

— Сядем в круг и помолимся, — предложил Салафиил, архангел молитвы. — Чтобы Михаил почувствовал нашу поддержку и смог нас простить.

— Он сможет… — Габри подошел к Уриилу, наморщив плавную кожу лба. — Я его знаю: он всегда всех прощает, потому что он лучше всех…

Ур увидел протянутую к нему ладонь Ральфа. Шестеро архангелов взялись за руки и сели вкруг на траву.

Михаил шел по небесному своду, удаляясь от райского сада. Его скулы резко выделялись на лице, зрачки смотрели прямо перед собой. Рука механически была прижата к поясу, рядом с рукоятью меча.

Искушение… Будто сегодняшний бой от самых близких был страшнее предстоящей ставки с дьяволом. Но Михаил знал, что так только казалось. И когда он выйдет против Самуила, он будет держать меч на еще одного из самых родных.

«Среди блаженства бунт, восстанье.

Преодолеют ли теперь?..» -

Эти строки. Как воздушно сочинил их Габри, и сам же не сумел увидеть того, что запутался в сетях.

Сердце стучало, каждым ударом отгоняя приступившую к дверям рая невзгоду. Обвинения, брошенные в него как горячие головешки, таяли на груди: Михаил знал, что братья должны справиться с испытанием, что Агнесс предстоит бороться. Знал он и то, что сам должен пережить это в одиночестве.

Но кто, кроме Бога, ведал, какова сила этого и что еще ждет сердце, бьющееся под кольчугой, удерживая в себе палящий дым, доколе он не раствориться и не пропадет?.. Как гаснет огонь без воздуха в закрытой звездой груди.

— Михаил, — вдруг услышал он свое имя.

Сколько стоило не вздрогнуть, ощутив тающий у плеча голос, который звучал в его голове, шепча на ухо певучие слова. Как шелковый был он, этот нежный и мягкий тембр, родной и любимый им. Старший архистратиг повернул голову и узрел свою первую помощницу. Первую, данную ему от создания невидимого неба. Диану.

Княгиня тьмы непривычно стояла среди неба, возвышенная из падения уверенностью каблуков. Струясь, легкое оранжевое платье ветром облегало ее тело, оставляя нетронутым глубокое декольте и немногим не доходя до колен. Голые плечи едва скрывала дымчатая накидка, волнуясь, на нее спускались длинные золотые волосы, украшая лучше драгоценностей чистоту матово-белого лица.

Насыщенные и сокровенные, смотрели на Михаила синие глаза, поблескивая на солнце. Уходящим за горизонт, как ее могущество. И Диана на этом закате была во всеоружии, снова неотразимая и насыщенная погасшими и густыми красками преисподней.

— Здравствуй, Михаил, — проговорила она.

— Здравствуй, Диана, — тихо ответил архангел. Он развернулся к ней и стоял прямо. Ни адской роскоши нарядов, ни мерцания золотых мужских украшений, но только осанка и подчеркнутая формой фигура оставалась ему.

— Ты доволен меня увидеть? — спросила Диана, как ни в чем не бывало приближаясь. — Судя по выражению твоего лица, не очень.

Она держалась просто и развязно, как с давним хорошим знакомым. Но что-то в ее появлении обручем жало сердце. И Михаил чувствовал, как это проступает на его лице.

Диана, не отрываясь, смотрела в его глаза, словно затаилась, выжидая. Они не видели друг друга уже многие сотни лет.

Княгиня откинула назад волосы.

— У тебя проблемы, я права? — поинтересовалась она.

— Но ведь у тебя тоже. Иначе бы мы не встретились, я думаю, — отозвался Михаил.

— От первого архистратига, великого среди созданных, ничего нельзя скрыть, — Диана отвела глаза в сторону. На ее губах осталась незаконченная полуухмылка.

— Ты… как ты узнала, где я?.. — спросил Михаил.

— Сэм оставил перед уходом открытый доступ во Вселенскую базу для своих генералов, — сказала Княгиня. — Разумеется, эти растяпы все бросили без присмотра, чтобы каждая девка преисподней могла смотреть из любопытства на все, что они творят под небом…

Диана искоса поглядела на Михаила. На ее лицо ложились тени. В своем обнажающем платье она казалось картиной, написанной рукой мастера эпохи Возрождения. Как волны океана расходятся в штормовом ветре и бьются о прибрежные скалы, ее писаное великолепие вздымалось, пытаясь окатить архангела с головой. Но Михаил лишь видел оседавшую у своих ног пену. И в ее словах он услышал то, что она не хотела говорить.

— Диана, у