ни следа...

  Мы разделены с ним тысячами верст,

  соединены лишь светлою луной.

  В ветре став, вздохну я в глубине души,

  и от этих вздохов можно ль мне отстать?

  Реки и дороги, ах, как далеки!

  Их мне невозможно будет перейти.

IX

Я еще не кончил эту песнь о друге,

как пришло к закату позднее светило.

Все, кто был со мною, изменили вид свой,

в беспокойстве, словно что-то потеряв.

А я спою еще:

  Когда скрылась от вас луна, друзья,

  то роса уже высохнет скоро.

  Год приходит теперь уж совсем к концу,

  не попутчик мне в жизни никто.

  В эту чудную ночь не пора ль по домам?

  В тонком инее платье сыреет на мне...

Чэньский князь сказал: "Прекрасно!"

  И повелел чинам, стоявшим вкруг толпой,

  с заздравной чарой поднести певцу

  кольцо из яшмы.

  С благоговеньем взял поэт, и камень

  дал чудный звук в привеске дорогой.

  Носить его и наслаждаться

  признательный поэт им будет без конца.

Источник: "Чистые и ровные мелодии" в переводах В.М. Алексеева, 2018, стр. 43

Перевод: Кравцова М.Е.

Ода о луне ("Когда Чэньский принц облачился в траур по друзьям своим — Ину и Лю...")

Когда Чэньский принц облачился в траур

  по друзьям своим — Ину и Лю,

Он, пребывая в уединеньи,

Неизбывной тоске предавался.

У чертогов его зеленели весенние мхи,

А затем у террасы благовонная пыль замерзала.

Погруженный в скорбные думы,

Принц и ночью забыться не мог,

И тогда расчищал он дорожки

  от проросших на них орхидей,

В должный вид приводил

  свой сад из коричных деревьев;

Либо же в окружении свиты

  к горам устремлялся,

И неслись над замерзшими склонами

  звуки дивных мелодий,

Средь осенних отрогов балдахины вздымались.

Но принц, и над пропастью стоя,

Все так же оплакивал тех,

  кто ушел в безвозвратную даль;

И на кручи взойдя,

Убивался о тех, кто сокрылся из мира.

А было то время,

Когда Звездный поток справа струился,

И солнце свой путь совершало с юга на север.

Был воздух прозрачен,

  замерзшие росы мерцали,

И небосвод полнолуньем луна озаряла.

И принц, душу свою изливая,

Напевные строки читал,

Что о луне сочинили

  некогда в царствах Ци и Чэнь.

Вслед за тем,

Повелев принести дощечки и кисть для письма,

Их вручил Чжун-сюаню.

Поэт Чжун-сюань колени пред ним преклонил

  и почтительно молвил:

"Ваш ничтожный слуга

  родом из глухого восточного края,

Долгие годы провел он среди гор и лесов,

Не обучен высоким наукам,

Как ему оправдать Вашу щедрую милость?!

Я, ничтожный, слыхал,

Что глубинно-таинственное — Земля,

И высокое-ясное — Небо

Подчинены единому принципу,

  следуют общим законам.

Солнце собой воплощает

  изначальную силу Светлого-Ян,

А луна — волшебство Темного-Инь.

Ее свет затмевает сверканье

  древа Фусан у Восточной пучины,

И ярче сияет, чем древо Жому

  у западной бездны.

Следуя ей, Заяц священный

  входит в Небесный дворец,

А богиня Чан-э вступает в чертоги Владыки.

То, насколько ущербен новорожденный

  или стареющий месяц,

Указует порок или доблесть правителя

  в мире людей.

По тому, как луна, словно светоч,

  проходит двенадцать созвездий,

Узнают о приходе сезона ветров и дождей.

В лунном свете еще величавей сияют

  Три высочайших звезды

И становится ярче

Дворец Желтого предка.

Таинственно-сумрачный,

  он был предвестьем деяний,

    что в княжестве У совершились,

Призрачно-чистый, был явлен

  во сне государыне Ханъ.

Но вот наступила пора земле напитаться дождями,

Сонм облаков рождается у горизонта,

На озерах вздымаются волны,

И древесная жухнет листва.

Аромат хризантем по склонам плывет,

И дикие гуси, печально крича,

  взлетают над отмелью.

В это время лунный свет

  струится могучим потоком,

Луна величава в роскошном сияньи,

Перед ней кажется тусклым звездный покров,

И блеск свой теряют струи Небесной реки.

Кажется, будто земля надевает снежный наряд,

А небо — темное зеркало, в коем луна отражается.

Террасы и башни словно заиндевели,

Крутые ступени, как льдинки, блестят.

В эту пору государь и князья

  всю ночь веселятся

И, пируя, встречают рассвет.

Наслаждаются танцем,

Внимают мелодичным напевам.

Покидают чертоги, где свечи мерцают,

Переходят в покои, залитые светом луны.

Им несут ароматные вина,

И нежно струны лютни поют.

Вслед за тем приходит период дождей,

Шелестит мелодично под ветром бамбук,

Разъезжаются милые сердцу друзья,

Лишь случайный прохожий тебя навестит.

Поздним вечером слышно,

  как протяжно кричат журавли,

А в осенние дни льются звуки северных флейт.

В эту пору настрой струны цитры,

Выбери лучшую песнь.

Там и тут раздаются напевы "В чертогах роса",

И печаль развевает мелодия "Солнечный берег".

Смолкает шум деревьев в лесу,

Нетревожима гладь озер.

Как же выразить чувства, что тебя охватили?

Любуйся светлым диском, над тобою висящим,

  и пой.

А в песне поется:

"Тот, кто прекрасен, уехал в чужие края,

  пыль садится в покоях моих,

Разделяют нас тысячи ли,

  лишь луна одна для двоих.

Вслед за ветром вздохну тяжело,

  вздох раздался и стих,

Бесконечна длина дорог,

  и не слышишь ты вздохов моих".

Песня еще не допета,

А луна побледнела в предверьи рассвета.

Изменяются лица сидящих в зале,

И сомнения в душу закрались.

А еще поют:

"Скоро зайдет луна,

  вслед за нею исчезнет роса,

Приближается год к концу,

  а мне не с кем встречать весну!

Но иней растает на платье моем,

И снова весною мы будем вдвоем..."

Чэньский принц воскликнул:

"Великолепно!"

И повелев казначею

  принести