Я смогла обрести голос:

– Поверь мне, Холод, ты ничего не забыл. – И яснова рассмеялась. – И если ты когда-нибудь целовался лучше, чем сейчас,мне бы такого поцелуя не пережить.

– Я бы хотел ревновать, – сказал Гален. –Черт побери, я был настроен ревновать, но скажи мне, Холод, ты не мог бы простоменя научить, как это делается?

Холод поднял голову, чтобы видеть меня, и его лицо былополно сияющей радости, на дне которой едва угадывалось что-то темное иудовлетворенное. От этого лицо изменилось, стало более... человеческим, номенее идеальным.

Тихо, интимно он произнес:

– И ведь это было только касание плоти. Без силы, безмагии.

Я посмотрела в его глаза – и сглотнула слюну. Вдруг теперьзанервничала я.

– Это само по себе магия, Холод, – сказала я, ислова прозвучали с придыханием.

Он покраснел – залился розовым от горла до лба. Это былопрекрасно. Я поцеловала его в лоб и позволила помочь мне водрузить мою раненуюногу опять ему на колено. Потом я села на сиденье, а он продолжал обнимать меняза плечи. Тело мое устроилось под его рукой так, будто всегда там было.

– Видишь, теперь как уютно, – сказала я.

– Да, – подтвердил он, и даже это одно слово неслотакой жар, от которого у меня под ложечкой засосало, и пониже – тоже.

– Тебе следует положить ногу повыше, – сказалГален. – Я готов предложить собственные колени.

Я вытянула ноги, и он положил их к себе на колени. Но этобыло неудобно, когда я опиралась спиной на Холода.

– У меня спина в эту сторону не гнется, – сказалая.

– Если не поднять лодыжку повыше, она распухнет, –сказал Гален. – Держи ногу у меня на коленях и ложись. Я уверен, Холод невозразит, чтобы ты положила голову к нему на колени.

В последних словах слышалась приличная доля язвительности.

– Нет, – ответил Холод, – не возражу.

Если он и заметил язвительность, то не подал виду.

Я легла, держа руку на подоле юбки, чтобы она не задралась.Подняв ноги на колени к Галену, я была очень рада, что юбка длинная, отчего виду меня получался более скромный. Я настолько устала, что ничего сейчас не имелапротив скромности.

Голову я положила Холоду на бедро, висок лег ему на живот.Рука его скользнула вдоль моего живота, пальцы нащупали мою руку, и мыдержались за ручки, глядя в лицо друг другу. Это было почти что слишкоминтимно. Я сдвинула голову в сторону, полностью прижавшись щекой к его бедру.Свободная рука его играла с моими волосами, тихо их подергивая.

– Могу я снять с тебя туфлю? – спросил Гален.

Я посмотрела на него вдоль всего своего тела:

– Зачем?

Он чуть приподнял бедра, и я ощутила, что острый каблукупирается в часть тела слишком мягкую, чтобы это было бедро. Он прижимался кострому каблуку, взгляд его ощущался у меня на лице как тяжесть.

– Несколько островат каблук, – сказал он.

– Тогда перестань к нему прижиматься, – ответилая.

– Мне еще довольно трудно двигаться, Мерри.

– Ой, прости, Гален! Конечно, можешь снять с менятуфлю.

Вспыхнула его улыбка. Он снял туфлю с моей ноги, поднял ее,посмотрел, покачал головой.

– Мне нравится, как ты смотришься на каблуках, ноплоские платформы могли бы спасти тебя от растяжения.

– Ей повезло, что она отделалась растяжением, –сказал Холод. – Заклинание было мощное, хотя и плохо построенное.

Я кивнула, моя голова качнулась у его ноги.

– Да, вроде как стрелять по белкам картечью. Убить тыих убьешь, но мало что останется от добычи.

– Сила у Кела есть, но управлять он ею почти неумеет, – заметил Холод.

– А мы уверены, что это Кел? – спросил Гален.

Мы оба посмотрели на него:

– А ты нет? – спросила я.

– Я просто говорю, что не надо все валить на Кела. Онтвой враг, но он может быть не единственным. Я не хочу, чтобы мы так пристальносмотрели в его сторону, что просмотрели бы угрозу с другой стороны.

– Хорошо сказано, – одобрил Холод.

– Послушай, Гален, ты почти умную вещь сказал! –поразилась я.

Гален легонько шлепнул меня по стопе.

– Эти комплименты тебя и близко к моему телу неподведут.

Я подумала было, что стоило бы ткнуть ногой ему в пах ипотоптаться – доказать, что я уже достаточно близко к его телу, но я не стала.Он был ранен, и это значило бы причинять боль без цели.

Китто следил за нами внимательным взглядом синих глаз.Что-то было в этом лице, в том, как он внимательно себя держал, что я готовабыла ручаться: он может описать все, что мы делали, повторить все, что мыговорили. Будет ли он докладывать Курагу? Насколько этот малыш "мой"?

Он увидел, что я на него смотрю, и встретил мой взгляд. Онглядел не испуганно – дерзко, с ожиданием. Кажется, ему стало спокойнее, когдая поцеловала Холода, хотя я и не понимала почему.

Кажется, от моего взгляда он еще осмелел. Он подполз вперед,ко мне. Глаза его стрельнули на Галена, на Холода, но он встал на колени,оседлав бугор посередине пола.

И заговорил, очень тщательно выговаривая слова, стараясь непоказывать ни клыков, ни раздвоенного языка.

– Ты сегодня трахалась с зеленоволосым сидхе.

Я стала было возражать, но Гален тронул меня за ногу, слегкасжал. Он был прав – мы не знали, насколько можно доверять этому гоблину.

– Ты целоваласссь... – У него получился свистящийзвук, и он запнулся, потом начал снова: – Ты сегодня целовалась ссеребряноволосым сидхе. Я просил бы позволения поддержать в этом деле честьгоблинов. Пока мы не разделим с тобой плоть, договор между тобой и моим царемне утвержден окончательно.

– Придержи язык, гоблин! – одернул его Холод.

– Нет, – остановила я его, – все в порядке,Холод. Китто еще очень вежлив для гоблина. В их культуре принята полнаяоткровенность во всем, что касается секса. Кроме того, он прав. Если с Китточто-нибудь случится до того, как мы объединим плоть, гоблины не будут связаны договором.

Китто поклонился так, что коснулся лбом сиденья, зацепивволосами руку Холода, которой он все еще держал мою. Он потерся лбом о сиденьевдоль моего тела, как кошка.

Я потрепала его по голове:

– Не мечтай насчет сделать это в машине. Я групповымсексом не занимаюсь.

Он медленно выпрямился, бездонные синие глаза уставились наменя.