юноши. У него были темные волосы, возможно даже немного вьющиеся. В глазах тоже что-то такое темное, но в то же время улыбчивое. Юноша стоял перед нею совсем близко, но не касался ее. На сердце было тепло-тепло.

В дверь кто-то грохнул кулаком.

— Эгей! Беги живо, помоги маме доить. Нечего там валяться.

Элина вздрогнула, но сообразив, что это опять Оскар, еще на минуточку отдалась мечтам. Потом начала привычно переодеваться, совершенно машинально, не замечая, как вся рабочая одежда по порядку попадает ей в руки. На скотный двор она вошла тихая, точно во сне.

Янне и Санни теперь часто наведывались в Кививуори. Санни нравилось кататься со своим женихом по шоссе. Янне был красив, а ее любовь представляла его еще красивее, и потому ей хотелось показывать его людям. Санни заметила, что Анна ей рада, и они стали приезжать даже в будни — по вечерам. Бывало, что в то же время приходил и Аксели. Но он чувствовал, что всем не до него, что его почти не замечают. В разговорах он старался не принимать участия, а если к нему обращались, отвечал угрюмо и неохотно.

Раз, когда Янне и Санни уехали, он сказал с ухмылкой:

— Вот уж и Янне попался в ловушку... Ни за что бы я не поверил.

К счастью, он не видел взгляда Элины. Ее глаза сверкнули не просто осуждением, а открытой ненавистью. Девушка и правда была влюблена в любовь. Часто, затащив Санни в свою комнату, она выпытывала с наивной доверчивостью:

— Скажи, как вы впервые встретились? Что ты тогда подумала? Ты сразу почувствовала, что Янне будет твоим мужем ?

И даже чопорная Санни растаяла перед такой непосредственностью. Отвечая, она старалась попасть в тон юной, неискушенной собеседнице.

— Нет, не сразу. Халме позвонил папе и сказал, что одному парню нужно подыскать в селе квартиру, пока он будет там работать по печному делу. И он поселился у нас. Сначала они все вечера говорили с отцом о политике, но как-то раз он посмотрел мне прямо в глаза, и тут я кое-что поняла.

Вдруг Санни прыснула, совсем позабыв о приличиях:

— А потом... хи-хи! Он однажды... хи-хи-хи!..

Санни зажала маленький изящный ротик ладонью, словно хотела помешать себе говорить:

— Хи-хи... Он снял с бельевой веревки мои невыразимые и стал поднимать их на мачту вместо флага... хи-хи-хи!..

Санни не заметила, как по лицу Элины пробежала тень. Но она все-таки не стала рассказывать подробнее о том, из-за этих невыразимых началась борьба у подножья мачты, что из этого вышло и чего Янне добился после многих тщетных попыток и клятвенных обещаний жениться. Пропустив все эти неуместные подробности, Санни сказала:

— Однажды он взял меня за руку, и я почувствовала, что это любовь.

Тень исчезла с лица Элины. Девушка стала рассматривать обручальное кольцо будущей невестки и, снимая его с пальца, незаметно погладила ее руку. Здесь, в горение, наедине, она осмелилась попросить:

— Поговори немного по-шведски.

Санни усмехнулась наивности этой просьбы, но с явным удовольствием произнесла немного быстрее, чем действительно умела говорить:

— Ду ар ен мюккет ваккер фликка.

— Что это значит?

— Что ты очень красивая девушка.

Элина даже отскочила в сторону, повернулась на одной ноге, изогнувшись и пружиня всем телом, как рыбка, вытащенная из воды. Давясь смехом, она стала разглаживать юбку у колен.

— Xo... xo... хой... Не говори... У меня и волосы в таком беспорядке...

Аксели ревновал ее к Санни. Он видел, что под влиянием новой дружбы Элина уходит от него все дальше, становится все более недоступной. Он мрачнел, делался угрюмым и в конце концов поссорился с девушкой. Элина смотрела на него сердито и презрительно, а он злился на весь мир. Любовь благодаря помолвке Янне стала постоянным предметом разговоров в семье Кививуори, и Аксели теперь нравились двусмысленные шутки Отто и Оскара.

Он с возмущением, видел, как крестная старалась всячески угождать невесте Янне, как говорила с нею слащаво-любезно. «Телефонная барышня! Да. И Элина того же поля ягодка. А нельзя ли найти еще какой-нибудь рецепт пирога? Не достать ли еще какую новомодную форму для кекса? Хе-хе... Тесто-то, небось, одно и то же. И как это, черт возьми, Янне, взрослый человек, заехал в этакую канаву? Да, так-то оно бывает, когда ум теряют».

Политика, интересы торппарей больше не занимали его. Он утратил надежду. Он уже не радовался тому, что в парламенте восемьдесят депутатов-социалистов. Все равно толку от них никакого.

— Проклятие! Не стоит жить в этой стране! Ионас Кастрен проваливает в парламенте закон о торппарях, как и любой другой закон, выгодный трудящимся. Лучше уехать отсюда в страны Запада. Здесь такое болото, такая мусорная свалка, что серьезному человеку просто дышать невозможно.

Однажды он встретил Ауне и пошел ее провожать. Он даже хотел, чтобы их увидели, но никто не попался им навстречу. Ауне сначала дулась на него, но скоро смягчилась. Да он и не дал ей возможности долго разыгрывать обиду. Капризы ее были сломлены, как сухой хворост. Ауне смущенно хихикала и после слабого сопротивления согласилась на все, хотя Аксели вел себя весьма бесцеремонно. Она даже сама разделась, хотя раньше и Аксели не позволяла раздевать себя. Он был ужасно груб, словно умышленно хотел унизить ее, и раз даже она, увертываясь, сказала:

— Нет, эдак я... никогда... не привыкну...

— А ну, смирно, ты...

Как будто он приказывал лошади. В этой грубости была какая-то наигранность, словно парень сознательно, нарочно старался быть жестоким. И он даже не взглянул на нее, когда она одевалась, немного смущенная и растерянная. Перед уходом он условился о следующем свидании, хотя и не собирался на него приходить, а просто на всякий случай.

Через несколько дней он снова явился в Кививуори, полный презрительной ненависти ко всем телефонисткам и к шведскому языку.

Они сидели с Элиной во дворе на плоском камне. Вначале с ними был Оскар, но он ушел куда-то, и сразу же они почувствовали себя неловко. Элина заговорила о свадьбе Янне и Санни. Было решено справить их свадьбу в новом рабочем доме и тем самым как бы освятить его открытие.

— Это красиво, что свадьбой открывают. Свадьбой начинается новая жизнь.

— Да, начинается тридцатилетняя война.

Элина вспыхнула:

— Вовсе не обязательно, чтобы это была война! Ух! Ты тоже такой, как Оску. У вас в мыслях нет ничего красивого. Одни только гадости!.. Я вас нисколечко