Генерал-майор пересел на откидное сиденье и посмотрел вщелку сначала без бинокля: метрах в сорока от их машины у газетного стендастояла тоненькая девушка в довольно шикарной жакетке с большими плечами. Оначитала газету и ела мороженое, то есть, как и полагается современномусоветскому человеку, старалась получить сразу не менее двух удовольствий. Всгущающихся сумерках казалось, что ей лет двадцать, однако сбивала с толкунотная папка, которой она с некоторой детскостью похлопывала себя по коленке.

– Почему так долго не зажигают свет? – возмущенноспросил Берия. – Форменное безобразие, люди топчутся в потемках.

В десяти метрах за правым плечом девушки было метро. Удверей закручивались потоки входящих-выходящих. Ей нужно не больше двух секунд,чтобы исчезнуть, подумал Нугзар. Поворачивается и исчезает, и свинье остаетсятолько дрочить, на чем он, конечно, не успокоится, будет искать себе другую и,уж конечно, найдет, но уж хотя бы не эту прелесть. Увы, она не уходит. Стоит,дура, со своим мороженым, как будто ждет, когда он пошлет Шевчука или... или...даже меня, генерал-майора Ламадзе... скорее всего, меня и пошлет, «не в службу,а в дружбу»... почему меня никто не попросит его убить?..

В последний год ненависть Нугзара к шефу достигла, казалось,уже предельной точки. Он понимал, что время уходит и что Берия никогда непозволит ему подняться на следующую ступеньку, занять более независимоеположение в системе. Неожиданно дарованная Сталиным в тяжелый военный годгенеральская звезда так и осталась сиять в одиночестве. Да разве в чине дело?Генерал-майоры в системе иной раз командуют целыми управлениями, осуществляютбольшой объем работ, получают творческое удовлетворение, накапливают авторитет.Берия, однако, перекрыл ему все пути для роста. Очевидно, он решил это ещетогда, в сорок втором, после памятного ужина у Иосифа Виссарионовича. Крысинымчутьем чувствует опасность. Остановить молодого Ламадзе! Конечно, он мог егопросто убрать, как убирал десятки других из своего окружения. Уж кто-кто, аНугзар-то знал, что Лаврентий любит кончать опасных карьеристов лично, в своемкабинете, неожиданным, в ходе дружеской беседы, выстрелом в висок. Тогда,однако, он не решился таким излюбленным методом избавиться от выдвиженца самогоСталина, а сейчас ему, очевидно, кажется, что и всякая необходимость отпала.Уничтожил Нугзара Ламадзе, максимально приблизив его к себе. Что это задолжность: помощник зампредсовмина? Может быть, это человек неслыханноговлияния, посвященный во все важнейшие дела государства, а может быть, простоадъютант, холуй, которого за бабами посылают?

Никогда не забывает, скотина, темных пятен в послужном спискеНугзара. Нет-нет да вспомнит «связь с троцкисткой» и то, как спасал этутроцкистку, любимую Нинку Градову, от органов, перепрятывал ее дело из одногошкафа в другой. Половая связь с врагом партии, дорогой товарищ Ламадзе, нередкоприводит к идеологической связи. Да я шучу, шучу, хихикает он, ты что, юмора непонимаешь?

А тут еще вся эта история с маршальшей Градовой – и опятьэта семейка, какой-то рок! – из этой истории органы явно не вышлипобедителем; так считает негодяй. Да как же, Лаврентий Павлович, вот же ееподпись на документе, она в наших руках, в любой момент можем задействовать.Ну, Нугзарка, ты опять лезешь в официальщину! Лучше расскажи старому товарищу,как ты ее ебал, как породнился своим концом, можно сказать, с американскойразведкой. Фу, даже пот прошибает от таких шуток, Лаврентий. Фу, Нугзар, уж ипошутить нельзя? Что-то у тебя с чувством юмора появились недостатки.

Сам себе Нугзар иногда признавался, что с Вероникой иТэлавером далеко не все было ясно в 1945 году. Психологический рисунок операциивроде был безупречный, одного только в нем не хватало: русской бабскойистерики. Вдруг на второй или третий день после предложения без всяких стенанийи даже с каким-то высокомерием Вероника подписала соглашение о сотрудничестве.Уж не открылась ли жениху красотка, не ведет ли двойную игру, подумал тогдаНугзар, однако руководству своих подозрений не выдал. Во-первых, не хотелосьвсе снова запутывать, снижать ценность такого блестящего дела, как помещениесвоего человека в постель крупного американского военного специалиста.Во-вторых, было немного жалко Веронику, которая ему где-то по-человечески, ну,как говорится, по большому счету, в общем-то нравилась. Второй посадки она,конечно, уже не выдержала бы. Ну, а если бы просто «закрыли семафор», было быеще хуже: окончательно бы спилась красавица Москвы.

Все прошло неожиданно гладко. Во-первых, Лаврентий, которыйпоначалу лично курировал операцию, вдруг утратил к ней интерес. Во-вторых,похоже было на то, что вмешались самые крупные чины союзников, чуть ли не самЭйзенхауэр из Германии через союзническую контрольную комиссию или даже прямочерез Жукова обратился к Сталину с просьбой не чинить препятствий женитьбеполковника Тэлавера на вдове дважды Героя Советского Союза. Так или иначе, ноБерия перестал спрашивать об этом деле, а на прямые вопросы только отмахивался:делай, мол, как хочешь, не имеет, дескать, большого значения. И вот толькотогда, когда голубки улетели в Заокеанию – по последним данным, мирно живут вНью-Хэвене и ни хрена не имеют общего с государственными секретами, –тогда только маршал начал жутковато шутить насчет половых связей с американскойразведкой. Снова этот подлец сделал вилку конем: с одной стороны, мол, делоерундовое, значит, и не надо поощрять Ламадзе, а с другой, попахивает, мол,слегка, чуточку так смердит самым страшненьким, так что если, мол, плохо будешьсоображать, можно и раздуть этот запашок.

Что касается запашков, то, как говорится, в доме повешенногони слова о веревке. От вождя в последние годы частенько смердит. Женеосточертел со своими бесконечными случками на стороне, перестала следить за егокальсонами. Ну, а сам чистоплотностью не отличается, хорошо моется только передзаседаниями Политбюро... Вообще, с годами какие-то странности стали наблюдатьсяв чудовище. Вдруг помешался на спорте, на своем любимом «Динамо». Еще до войныупек в лагеря футболистов-спартаковцев, четырех братьев Старостиных, чтобы немешали успехам «команды органов», а теперь вообще съехал с резьбы: охотится заспортсменами, переманивает их из армейских клубов, а иногда просто похищает.Особенно докучает ему новое общество ВВС, что под эгидой Василия, самогогенерал-лейтенанта Сталина. Вдруг ни с того ни с сего начинает беситься.Думаешь, в разведке какой-нибудь провал, в Иране что-нибудь неладно или вБерлине или там какой-нибудь сбой в развороте «ленинградского дела», аоказывается, вся беда в том, что Васька опять к себе каких-то хоккеистовперетащил.

А то вдруг вообще начинается нечто не вполне рациональное,чтобы не сказать иррациональное. Не так давно Нугзар, войдя в кабинет, засталЛаврентия Павловича за чтением «Советского спорта». Сразу понял, что чем-тонедоволен вождь в жалкой газетенке, чем-то она его вдруг раздражила. Что-нибудьне так, товарищ маршал?