Шеф протягивал ему свой охотничий бинокль. Он влюблен,оказывается. Влюбленный кабан. Такому бы хороший заряд в лоб, чтобы стеклапосыпались. Нугзар подкрутил колесико. Ничего не скажешь, хороша цейсовскаяоптика. Перед ним отчетливо выделялось из толпы прелестное детское лицо:светлые глаза избалованной красоточки, крутой лобик, говорящий о малоиспорченной породе, тоненький и чуточку, самую чуточку, длинноватый носик,полнокровные губки, мелькающий между ними, словно язычок огонька, изничтожительмороженого. Все это овевалось под нарастающим ветром трепещущей волнойкаштановых волос.

– Хороша! – проговорил генерал-майор Ламадзе.

– А я что говорил! – воскликнул маршал Берия. Изо ртапахнуло, как из преисподней. Зубы не чистит, мученик идеи!

– Хороша будет! – закончил свою мысль Ламадзе.

– Что значит будет? – возмущенно возопил Берия, словногадкий мальчик, у которого отнимают кость. Пардон, что-то тут не сходится: гад,срака!

– Года через два-три хороша будет, – мягко и лживоулыбался Нугзар. Почему-то он не мог себе представить, что подойдет к этойдевчоночке, покажет ей свою эмгэбэшную книжку и поволочет затем в лимузин. Ккому угодно, но только не к этой! Пусть хоть глаза выкалывает, не пойду!

– Ты говоришь не как кавказец, – продолжал чванливо, свыпячиванием подбородка брюзжать Берия. – Вспомни, в каком возрасте вАзербайджане девчонок берут в постель.

В Азербайджане может быть, думал Ламадзе, в цивилизованныххристианских странах никогда! Его собственная дочка Цисана, между прочим, тожеподходила уже к «возрасту», кажется, уже месячные начались, и хоть держаласьеще за мамкину юбку, а вдруг... через годик привлечет внимание какого-нибудь,если можно так сказать, тлетворного маршала. От этой мысли потемнело в глазах.Убойной силы у меня в правой руке еще достаточно, вот этим биноклем со всегоразмаху прямо под челюсть, чтобы проломить основание черепа...

– Притащить девчонку, товарищ маршал? – вдруг спередибойко сделал запрос верный Шевчук.

– Зачем ты пойдешь?! Зачем не Нугзарка пойдет?! –взвизгнул Берия. Когда злится, начинает неправильно говорить по-русски.

Нугзар весело рассмеялся:

– Я просто подумал, Лаврентий, что по закону РСФСР...ха-ха-ха, ведь мы же на территории РСФСР, нас... ха-ха-ха, могут привлечь зарастление малолетних...

Мысль о привлечении по закону РСФСР показалась Берии такойзабавной, что он даже на минуту забыл о девчонке.

– Ха-ха-ха, ну, Нугзар, насмешил... все-таки ты еще несовсем занудой стал... Шевчук, слышал? По закону РСФСР!

В этот момент вся диспозиция возле метро «Парк культуры»резко переменилась. К девчонке подошел молодой крепкий парень в короткойсуконной заграничного покроя куртке. Снисходительно и уверенно хлопнул ее попопке. Девчонка обернулась и радостно бросилась ему на шею, не выпуская,однако, полусъеденного мороженого. Парень сердито отмахивался от сладкихкапель. Схватив за руку, бесцеремонно потащил ее через толпу к пришвартованномупод фонарем могучему мотоциклу. Через несколько секунд мотоцикл уже отчаливал,сразу же разворачиваясь в сторону Садового кольца. Девчонка сидела на заднемсиденье, обхватив парня вокруг талии, то есть по всем правилам послевоенногомосковского романешти.

– За ними, товарищ маршал? – вскричал Шевчук.Восклицанием этим он, разумеется, только лишь выказывал стопроцентнуюпреданность и двухсотпроцентное рвение. Может ли возникнуть по Москве болеенелепое зрелище, чем бронированный «паккард» второго человека в государстве,преследующий фривольную парочку на мотоцикле? Передавать приказ машинесопровождения тоже было нелепо: за эти несколько минут мотоцикл умчится далеко,ищи-свищи его по необъятной Москве. Да и вообще сам стиль бериевской похотливойохоты не предусматривал суеты, спешки, погони. Наоборот, все должно проходить вмедленном неотвратимом, как сама нынешняя власть, гипнотизирующем темпе. Вобщем, сбежала антилопка!

– Это все из-за тебя, Нугзар, – с досадой, но, ксчастью, без особенной злобы проговорил Лаврентий Павлович. – Малолетку,видите ли, пожалел, а за ней как раз и подъехал ебарь. – Вдруграсхохотался: – Это же анекдот, привлекут, говорит, к ответственности зарастление, а за малолеткой ебарь-шмобарь тут же подъезжает!

Нугзар, сообразив, что опасность вдруг утекла по прихотливымизвивам тиранической психологии, тоже охотно расхохотался, закрутил красивойголовою с благородными седыми опалинами на висках.

– Сплоховал, сплоховал я, Лаврентий. Отстал от жизни,старею, наверное.

– Ну, вот теперь за это сам и ищи новую дичь! – веселохихикал Берия. – Даю тебе пять минут. На ночь глядя нам надо еще к Хозяинузаехать.

Он нажал кнопку. Из вмонтированного в спинку переднегокресла шкафчика выехал поднос с коньяком, хрустальными стаканами, боржомом илимончиком. Неудачу надо быстро запить и зажевать лимоном.

Дичь не заставила себя ждать. Из недр метрополитена явиласьпрямо как по заказу московская Афродита с плебейской юной мордахой, завершенныйвариант наложницы. Не говоря ни слова, Берия кивнул. Нугзар выпростался из«паккарда» и двинулся к девушке.

По разработанной схеме в таких случаях он должен был бытьчрезвычайно вежлив, что было нетрудно, учитывая хорошее в общем-то тифлисскоевоспитание. Ему надлежало притронуться к козырьку – если в штатском, то к поляммягкой шляпы, – затем извлечь, увы, не то, что вы думаете, уважаемыйчитатель, а наводящую на всех ужас книжечку МГБ и только потом уже мягкимбаритончиком произнести: «Простите за беспокойство, но с вами хочет поговоритьчеловек государственной важности». Нугзар всю эту схему выполнял неукоснительноза исключением сакраментальной фразы, которую он подавал на свой манер:«Простите за беспокойство, но с вами хочет поговорить один из государственныхмужей Советского Союза». Какая разница в конце концов, однако ему казалось, чтоон вносит в ситуацию какую-то убийственную иронию. Именно этими«государственными мужами Советского Союза» он как бы на одно мгновение убивалзлодея, а самого себя спасал от грязнейшего унижения. Неизвестно еще, как шефреагировал бы, узнай он о нугзаровском варианте приглашения: ведь до недавнеговремени он даже и от верного оруженосца, и может быть особенно от него, ждалподвоха. Сейчас, кажется, он уже не ждет от меня ничего, кроме подлейшего раболепия,ну а жертвам, тем уж не до словесной игры: естественно, голову теряют отстраха, ничего не помнят.