держа курс на Владивосток». Это и был день нашего переполоха, когда мы так поспешно скрылись в бухту Хайджу. Запасшись водой и углем, мы вышли к Ялу. Военные власти пригласили нас посетить Антунг, главный город этого округа, с тем, однако, условием, что мы будем сами заботиться о себе и на свой собственный счет наймем джонки для дальнейшего путешествия в Ку-хе-шенг, место первой и самой серьезной сухопутной битвы. Именно здесь, в Ку-хе-шенге, японцы доказали всему свету, что они брали уроки не у одной только Англии, но и у Германии, и что японская армия ничем не уступает флоту. Место высадки в устье Ялу защищено со стороны открытого моря скалами и мелями; запутанный извилистый фарватер постоянно меняется. Когда мы туда пришли, там стояли на якоре госпитальное судно «Иокогама-Мару», несколько транспортов и пароходов. К величайшему нашему огорчению, маркиз Курода и доктор Яби заразились в Сеуле тифом и им пришлось воспользоваться услугами плавучого госпиталя. К доктору Яби я чувствую глубочайшую благодарность. У меня сделалась какая-то опухоль на нижнем левом веке, которую мне никак не удавалось вылечить в продолжении целых девяти месяцев. Три или четыре доктора, осматривавшие меня, сходились на том, что это полип, для удаления которого необходимо сделать разрез до самой скулы. Решив подвергнуться операции, я отправился в больницу, но за отсутствием хирурга, операцию пришлось отложить до его возвращения. Тем временем я ушел на «Маншу-Мару». Доктор Яби, обратив внимание на мой больной глаз, поинтересовался узнать, чем именно я его лечу. Я ответил, что по возвращении в Токио намереваюсь подвергнуться операции.

— Зачем? — спросил он.

— Ведь это же полип…

— Извините, но я не думаю, что это полип. Позвольте мне осмотреть ваш глаз…

После краткого осмотра он сказал:

— Я дам вам примочку, которая, по моему мнению, вас вполне излечит…

Действительно, после десятидневного употребления этой примочки опухоль совершенно исчезла.

К нашему великому разочарованию, военным властям не удалось осуществить их добрых намерений: мы получили приказание идти в базу адмирала Того и ждать там дальнейших инструкций. Проходя мимо места, где в 1894 г. было большое сражение[7], мы с триумфом обнесли на руках вокруг всей палубы двух участников этой битвы — капитана Ямагуши и одного кондуктора.

В этот же день мы прошли мимо нескольких групп островов… Прямо перед нами виднелся длинный, высокий остров. За ним находился сборный пункт всего флота адмирала Того, известный целому миру только под кратким названием — «известное убежище». Мы обогнули мрачный, высокий мыс и перед глазами иностранцев в первый и последний раз поднялась завеса с таинственного «известного убежища». Готовые к немедленному отплытию, с поднятыми парами, там стояли длинные ряды военных кораблей во главе с грозным «Микаса», флагманским кораблем адмирала Того. Открывшееся зрелище на несколько минут захватило наше дыхание. В густом дыму, заволакивавшем бухту, корабли казались какими-то сказочными богатырями, производившими потрясающее впечатление силы и могущества. На своем веку я видел много морских смотров, но никогда нигде мне не представлялось более великолепного зрелища, чем эти могучие корабли, одетые стальной броней, которые, подобно сказочным драконам, дышали огнем и дымом. Их уединенное пристанище было со всех сторон ограждено бонами и минами от внезапных атак. Беспроволочный телеграф беспрерывно передавал известия о малейших движениях русских судов, за которыми неотступно наблюдали быстроходные крейсеры. Над бухтой господствовала гигантская скала, напоминавшая Гибралтар.

Бинокли и зрительные трубы, — все было пущено в ход. Недовольные и нетерпеливые члены нашей компании, и те, наконец, вполне удовлетворились: наше давно лелеянное, заветное желание наконец исполнилось: мы находились на театре настоящих активных операций. В каждый момент мы могли стать действующими лицами в сражении, от решения которого зависела бы участь народов. Приблизительно в двадцати милях виднелся маньчжурский берег; его белые утесы, блестевшие подобно меловым скалам Англии, были так тихи и невозмутимо спокойны, точно за ними не крылось никаких кровавых тайн. В защищенной бухте был разбит большой военный лагерь, к которому и направился наш пароход. С замиранием сердца ожидали мы высадки на берег, но нам не позволили подойти ближе и сигналом приказали остановиться.

Этот достопамятный день, таким образом, в общем скорее принес нам разочарование: мы должны были ошвартоваться во внешней гавани, под прикрытием орудий с судов адмирала Того.

Вечером на пароход возвратился Такараби. Его посылали с поручением к генералу Ноги, главнокомандующему армией, осаждавшей Порт-Артур. Он обещал на следующий день сообщить нам результаты своей интересной поездки. Оказалось, что он доезжал до передовых линий и видел неприятельские армии на позициях в восьми милях друг от друга. По его мнению, было очень вероятно, что Порт-Артуру удастся продержаться долее предполагаемого срока, так как встретились непредвиденные затруднения при взятии некоторых фортов. Вследствие этого, нам приходилось отказаться, по крайней мере, в ближайшем будущем от проектированного посещения Дальнего и Талиенвана. Японцы опасались даже возможности внезапного нападения со стороны русских и потому «Маншу-Мару» приказано было сняться с якоря и отойти в совершенно защищенную, укромную бухту в тылу позиции адмирала Того. Там нас окружили рыбаки на своих лодках и началась оживленная торговля. Забавно было наблюдать, с какой осторожностью и недоверчивостью относились продавцы-китайцы к покупателям — они ни за что не выпускали рыбу из рук, пока на ладони не было соответствующей монеты.

Вид на Парт-Артур

Мы все впали в глубочайшее уныние, прочтя утром вывешенное на доске объявление: «пароход немедленно возвращается в Нагасаки». Этот удар нас ошеломил. Подойти так близко к интересному месту и возвратиться назад, даже не побывав на театре военных действий! Мне сказали частным образом, что единственной причиной отсылки нас в Японию было опасение внезапного движения со стороны русских. В этом случае «Маншу-Мару» мог в любой момент оказаться в безвыходно критическом положении. Мы немного воспрянули духом, когда около 10 часов вечера нам сигнализировали, что на следующее утро мы будем приняты адмиралом Того на его флагманском судне. Предварительно же, нам разрешалось подойти на расстояние 10 миль к Порт-Артуру, чтобы окинуть взглядом театр общих военных действий. Затем, в сопровождении быстроходного крейсера «Тсукай»[8], первого из вновь построенных в Японии судов, мы должны были идти на соединение с адмиралом Того на другой его сборный пункт, у островов Блонд.

Мы двинулись к Талиенванскому заливу; там были целые флотилии миноносцев и контр-миноносцев, идущих или возвращающихся со своих позиций в блокаде. Ровно в полдень мы увидели ожидавшие нас в назначенном месте броненосцы «Микаса» и «Асахи»[9]. На броненосце «Микаса» офицеры приняли нас очень любезно и провели в очень просто убранную свою кают-компанию. На буфете лежал осколок 12-дюймовой бомбы, вырвавшей кусок из ноги лейтенанта