некоторые вообще умирали. Собственно, облаком силенс прозвали как раз за то, что его развеивали по ветру.

Глава 2

Вопль сирены настолько резко ворвался в сон, что Ризар подскочил на кровати и с испугу начал задыхаться. Доигрался Ален с заначками табака и травки, небось, кто-то из малышни стащил и под пожарным датчиком закурил. Сейчас явятся воспитатели, будут кричат, выгонят всех на улицу, перетрясут матрасы… Он машинально опустил ноги на пол, но вместо холодного паркета ощутил едва теплый ворох ковра – все тут же прояснилось. Надрывался будильник, который он сам прошлым вечером завел. Ризар в исступлении еще несколько минут разглядывал экран МИКа, гадая, как он мог забыть об этом.

Ответ был прост: он уже и не помнил, когда в последний раз просыпался под звон будильника. Бывало, случайно вставал на несколько минут раньше, или же заснуть банально не давали многочисленные соседи. А иногда Ризар и вовсе не ложился. Вместо этого он закидывал одеяло на изголовье кровати, отворачивался в угол, где смыкались две облезлые стены, и глядел в МИК, пока у того не заканчивался заряд или пока его организм не отключался самостоятельно.

Ризар провел взглядом по пустой комнате. Может, сон был крепкий, потому что рядом никто не храпел?

Кроме целой комнаты, у него в распоряжении была еще собственная ванная. Машинально Ризар оглядел душевую кабину, стены и пол: разумеется, тут тараканов быть не могло (комната вообще выглядела так, словно сюда после ремонта никто не заходил), но привычка есть привычка. Он оперся о раковину и посмотрел на свое бледное лицо. Один хороший сон не смог превратить его из ходячего мертвеца в нормального человека.

Почти не глядя, он грубо сорвал искусственную кожу с левой руки: та сходила неохотно, словно на каждый ее квадратный миллиметр приходилась мелкая, но цепкая присоска, подобно тем, что есть на щупальцах у осьминога. Было больно, но, конечно, не больнее тех ран, которые в память о себе оставили шрамы. На секунду взгляд Ризара замер на белых рубцах на тыльной стороне ладони, пальцах, кисти… А в центре всего – символ демонолога. С гримасой отвращения он распылил из баллончика краску, которая легла поверх слоем чистой «кожи». Косметика из этой линейки стоила немалых денег, однако это был лучший вариант для таких, как он: кто пытался скрыть пятна, синяки или все те же пресловутые шрамы.

Через несколько минут Ризар вернулся в комнату, достал из шкафа костюм и разложил на кровати. Из горла вырвался невольный смешок. Двубортный белый пиджак – почти что копия формы работников отдела. Сделан из искусственной шерсти с подкладкой из бемберга с одним шлицем – помнится, так они писали о нем на сайте. Застегивается на три позолоченные пуговицы с эмблемой академии – двумя скрещенными мечами. На рукавах – золотые ленты. Все безумно блестящее и дорогое.

Он покачал головой. С белой одеждой одна морока: часто стирать надо. И с благодарностью посмотрел на темные брюки. Интересно, что заставило руководство сменить стандартный для сотрудников отдела белый на темно-коричневый? Испугались, что простой народ начнет путать их учеников с людьми на службе? Кроме этого, на форме учеников отсутствовали погоны и нашивки: в отделе по количеству звезд на них определяли уровень сотрудника, а на нашивках был указан отдел, к которому они были привязаны.

Все опознавательные знаки Академия заменила на позолоченные цифры, обозначающие год обучения. Когда Ризар перед зеркалом поправил пиджак, на воротнике блеснула единица.

* * *

Ночь Ниджи провела в трещине какого-то тоннеля, а утром быстро отыскала выход. На всякий случай она отлетела как можно дальше и только там решилась сменить облик (не хотелось случайно столкнуться с ребятами в плащах).

И только когда Ниджи встала на две ноги, на нее обрушился весь ужас и восторг от нового мира. Он был… по-знакомому иной… вернее, по-иному знакомый.

«Аргх, Сатан!» – выругалась она про себя. Не то, чтобы она совсем мало слов знала, и все равно не могла подобрать подходящие, чтобы описать этот мир.

Она протерла глаза и часто заморгала. И почему все такое яркое? Цвета агрессивно клубились вокруг: безумно синее небо, ужасающе пестрые листья на деревьях, чудовищно зеленая трава под ногами. Почему тут вообще так много зелени?

Ниджи бросилась к ближайшему дереву и зачем-то постучала по стволу. Конечно, дерево не ответило. Она же сорвала лист и посмотрела сквозь него на солнце, все еще не до конца понимая, что ей это даст.

«Нет, это точно не иллюзия». Ниджи раскрыла ладонь, и ветер, подхватив лист, отбросил его в сторону. «А может, все же иллюзия. Но тогда очень хорошая».

Вдруг взгляд замер на белом пятнышке, раскачивающимся в траве. Секунда – и вот она уже держит его в руке, а в груди сердце скачет так, будто она отыскала главное сокровище всего этого мира.

«Цветок!» Оказалось, что белыми были его лепестки. Тоненькие и длинные, они оплетали по кругу рыжую сердцевину.

Ниджи торжественно подняла его над головой и рассмеялась. А после прижала к себе и закружилась, да так, что мир вокруг смешался в один мутный поток: чтобы не упасть, пришлось опереться о дерево. Только потом Ниджи заметила огромную стаю белых цветов. Так много их не видела даже за всю свою жизнь. Если собрать все цветы, что выращивали среднеранговые демоны в городе у гор, не набралось бы и половины.

В горле запершило. Ниджи натянула рукав до кончиков пальцев и быстро смахнула с глаз слезы.

* * *

Стоило Ризару ступить в столовую, как Лиора тут же затерялась в толпе. Из общежития она вышла следом за ним и держалась на расстояние трех шагов. Ни больше, ни меньше. Конечно, не только они шли в столовую, но никто больше не пытался сохранить постоянную дистанцию, к слову, чуть больше двухсот метров. И все это время ее взгляд прожигал спину до костей. Кто бы мог подумать, что бывают настолько холодные карие глаза.

Если бы не мелькающие на входе ученики, Ризар несколько минут простоял бы на пороге, размышляя над бессмысленной тратой денег. Столовая походила на картинную галерею: огромная и с белоснежными стенами, исписанными пейзажами. Складывалось впечатление, будто кто-то специально снес часть стены, открыв перед учениками вид на золотой лес, пушистые облака, уютные деревушки и реки. Зал был заставлен широкими обеденными столами из массивного темного дерева с львиными лапами и белоснежными скатертями. По центру – небольшой садик. Площадку квадратной формы забили диковинные растения,