Со всеми предосторожностями, стараясь передвигатьсяабсолютно бесшумно, Бестужев вылез из-под кровати, словно любовник в пошломфарсе, встал на прежнее место.

Послышался новый звук, прекрасно ему знакомый — именно такоекороткое лязганье можно услышать, когда отводят хорошо смазанный пистолетныйзатвор.

— Ты не понял разве, что мы не шутки шутитьпришли? — продолжал незнакомец. — Парень, мы не для того сюда плылииз Америки, чтобы ты нам пудрил мозги, как детишкам. Давай-ка посерьёзнее кделу относиться, а то я в тебе дырок понаделаю в два счёта…

«Вот оно что, — подумал Бестужев. — Всё сходится:странный акцент, лексикон с уклоном в просторечия — то, с чем он ужестолкнулся, когда на французском изъяснялась мисс Луиза Хейворт (правда, еёфранцузский, надо отдать должное, был гораздо лучше). Нездешний крой одежды,явная вульгарность в подборе жилетов, галстуков, цветов ткани, какой европеецнаверняка не допустил бы… Американцы. Чёрт знает что, — с большимнеудовольствием выругался он про себя. — Уже и обитатели этого забавногозаокеанского захолустья полезли в Европу с тайными миссиями. Если так дальшепойдёт, следует ожидать в Старом Свете мексиканцев, а то и жителей Венесуэлы…»

— Кончай вилять, — заговорил второй. — А тоЧарли в самом деле разозлится и понаделает в тебе столько дырок, что ни одиндоктор не залатает. Местечко тут тихое, никто и внимания не обратит, стрелятьбудем через платок, у нас есть некоторый опыт. Тебе что, охота сдохнуть в такуюпрекрасную погоду? День-то какой, французишка…

Вмешался его напарник:

— Сид, кончай трепаться. Время поджимает. Эй ты, мосьё!Я точно знаю, что инженера вместе с его аппаратом зацапал буквально вчера вашбосс, Грэвашол…

— Не знаю такого.

— Я тебе человеческим языком говорю: Грэвашол!

— Вы имеете в виду Гравашоля?

— А я тебе о ком толкую? Короче, инженер у вас, иаппарат тоже. Только он нужнее тому парню, что нас прислал. Есть у негопривычка собирать у себя всякие хитрые аппараты… А парень это такой, что еслион приказывает, выполнять нужно быстро и тютелька в тютельку, иначе самомуголову отвернут… Усек? Ничего личного, не сверкай так глазами. Это просторабота. Босс сказал, чтобы без инженера и его аппарата мы не возвращались — азначит, если мы не справимся, нам самим придётся кисло, уж ты поверь… Значит,что? Значит, кровь из носу, ты мне скажешь, куда Грэвашол упрятал инженера иаппарат…

— А если я этого не знаю?

— Знаешь, балаганная твоя рожа, знаешь… Я точно знаю,что ты знаешь, хо! Ну давай, выкладывай. Иначе мы с Чарли возьмём по ножику —вон их у тебя целая куча — и пощекочем тебя малость так, чтобы и жив остался, иязык развязал… Ну?

Бестужев решил, что услышал достаточно, и пора прервать этуувлекательную беседу. По голосам, звучавшим совсем рядом, он хорошо представлялсебе дислокацию противников — а то, что при них есть оружие, его не особенно ипугало.

Одним рывком отбросив занавеску, он оказался на другойполовине фургона. Как и следовало ожидать, его неожиданное появление на мигвизитёров ошеломило, и Бестужев использовал этот краткий миг со всей выгодой.

Оружие держал в руке только один из них — большой воронёныйпистолет незнакомой Бестужеву модели — да и держал не на изготовку, а небрежнозажав в ладони, словно палку. Точным ударом ноги по запястью Бестужев пистолетвыбил, и, не глядя, куда он упал, с ходу двинул локтем второму «под душу», каквыразились бы русские мужички из простонародья. Ударенный звучно охнул исогнулся вдвое, зажимая обеими руками ушибленное место, пытаясь судорожнозаглотнуть воздуха.

Мимоходом двинув ему кулаком в подбородок, Бестужев кулакомс зажатым в нём браунингом, словно кастетом, приложил обезоруженного чуть-чутьповыше уха. Точным ударом левой отправил в угол. Только после этого нагнулся,подобрал пистолет и отпрянул к стенке так, чтобы держать под наблюдением и прицеломне только эту американскую парочку, но и Жака — циркач мог по-своемуиспользовать начавшуюся заварушку…

— Обыщите обоих, Жак, — распорядился он. —Быстренько! Пока не очухались…

У одного больше ничего не оказалось. У второго Жак извлекиз-под пиджака точно такой же чёрный пистолет.

— Держите за ствол! — прикрикнул Бестужев. —Перебросьте мне! Вот так… К двери! Прихватите какое-нибудь верхнее платье, непоявляться же на людях вот так…

Оторопело таращась на него, Жак схватил с вешалки потёртыйчёрный сюртук, перебросив его через руку, замер у двери, хлопая глазами в явнойрастерянности.

— Документы, деньги! — командовал Бестужев. —Быстро!

Жак ошалело закивал, кинулся к шкафчику и начал в нёмрыться, что-то выбрасывая на пол, а что-то распихивая по карманам брюк.Американские гости только теперь распрямились, охая и шипя от боли, уставясь наБестужева, будто натуральные африканские каннибалы, узревшие аппетитного,дородного миссионера. Как-то сразу чувствовалось, что они не питают к нему никапли дружеского расположения, вовсе даже наоборот…

Бестужев поднял браунинг повыше:

— К дальней стенке, вы оба! — он тоже не следилсейчас за изысканностью речи. — Учтите, если мне придётся кого-то из васпристукнуть, я по ночам кричать не стану…

Они хмуро отступали к задней стенке фургона, пока неупёрлись в неё спинами. Двигались оба крайне осторожно, словно шагали потонкому осеннему ледку — спокойные клиенты попались, рассудительные и видавшиевиды, прекрасно понимали, что сила не на их стороне, а позиция у них самая невыгодная…

— Парень, ты покойник, — хмуро сообщил один.

Бестужев не знал, Чарли это или Сид, да ему это было быабсолютно неинтересно.

— Все там будем когда-нибудь… — усмехнулсяон. — Слушайте меня внимательно. Мы сейчас уйдём, а вы оба извольтепроторчать тут ровно пять минут… можете больше, если хотите, лишь бы не меньше.Если не послушаетесь и потащитесь следом, будет плохо. Стрелять я не буду, кчему? Я просто-напросто крикну полицейского, они тут торчат на каждом углу и спревеликой готовностью спешат на помощь. Заверяю вас, здесь, в Вене, я числюсьсреди респектабельных и уважаемых граждан, так что, если я заявлю, что вы нанас напали с целью ограбления, да ещё и покажу ваше оружие, поверят мне, а недвум подозрительным иностранцам с другого конца света… Понятно?

— Понятно, — проворчал тот, что повыше (кажется,судя по голосу, это всё-таки был Чарли). Попадёшься ты мне…

— Там видно будет, — сказал Бестужев почтибеззаботно.

Он с превеликой охотой порасспросил бы этих двоих о том и осём — но сейчас, когда время ценилось на вес золота, было, если подумать, не доних: всего лишь очередные конкуренты из немаленькой уже толпы охотников зааппаратом…

Он вытолкнул торопливо напяливавшего сюртук Жака на лесенку,вышёл следом. Шёпотом скомандовал: