Да, именно так пару лет назад ушёл от агентов Одесскогосыскного товарищ Кондратьев, он же «Минус» и «Дядюшка» — филёры былиориентированы на розыск респектабельного господина, со вкусом одетого попоследней моде, а «Минус» прошёл через все облавы и засады в облике жалкогоклоуна с испитой рожей и всклокоченной бородёнкой, лохматого, благоухающегоперегаром, на облучке фургона странствующего цирка Страцци…

Ну что же, всё складывалось не столь уж и уныло. Бестужевпрекрасно помнил, что только что сказал господин Гейльборн: если сесть сегоднявечером в «Ориент-экспресс», то вполне можно прибыть в Париж раньше неспешноплетущегося грузопассажирского поезда, наверняка следующего с многочисленнымиостановками, погрузками, разгрузками. Жаль только, что не в их возможностяхобеспечить наблюдение за поездом на всём маршруте его движения по Франции: чтопомешает Гравашолю вместе со своей добычей покинуть поезд, не доезжая доПарижа? Тарловски… Нет, отпадает: даже тихоходный грузопассажирский, есливспомнить расписание, успел покинуть пределы империи и катит сейчас где-то поГермании. Нужно немедленно отыскать Васильева, пусть бьет срочные депеши вПариж, следует поставить на ноги тамошних коллег и сделать всё, что толькоудастся…

Ну, а потом, благо до прибытия «Ориент-экспресса» ещёдостаточно времени, можно заняться парочкой незавершённых дел — риск, конечно,не особенно и большой…

…На сей раз, учитывая прошлый опыт, Бестужев застраховалсяот возможных неожиданностей: его снова сопровождали два агента, как всегда, немногословныеи исполнительные.

Домик, который сняла шустрая американская девица, ведущаясебя отнюдь не так, как принято для скромных европейских барышень, был в дваэтажа, небольшой, но красивый, бело-жёлтой раскраской кирпичей походивший напухлый торт. Десятка полтора лип и вязов вокруг, невысокая железная ограда:прутья без острых наконечников, расставлены довольно редко, а соединяющие ихзавитушки крайне удобны для того, чтобы моментально перебраться на ту сторону.Кто бы здесь ни обитал прежде, по каким-то своим причинам он нисколько неопасался воров.

Они подошли к ограде сбоку, поодаль от ворот, медленнодвинулись вдоль неё, осматриваясь перед визитом. Отсюда видно было, что убоковой стены дома стоит большой чёрный автомобиль, конечно же, тот самый, накотором экстравагантная девица с адской скоростью умчала Бестужева отанархистов.

Один из агентов вдруг резко остановился, нахмурясь, какое-товремя приглядывался, потом молча поманил остальных. Указал пальцем.Присмотревшись, Бестужев покачал головой: что-то тут определённо было неладно.На вымощенной камнем дорожке лежали пёстрые черепки вдребезги разбитогоцветочного горшка, сам цветок с комом приставшей к корням земли красовался накапоте автомобильного мотора. Если прикинуть, откуда он мог упасть… да из окнавторого этажа, несомненно. Створки закрыты наглухо — но край белой муслиновойзанавески торчит наружу, защемлённый так, словно захлопнувший окно нисколько незаботился о порядке в доме.

Именно что неладное. Подобный домик никак не может существоватьбез прислуги — немецкой, что немаловажно. Дисциплинированная и дотошнаянемецкая прислуга просто обязана была моментально ликвидировать этакое, с еёточки зрения, вопиющее безобразие. Горшок был большой и тяжёлый, шум от егопадения был бы слышен всем в доме… да и не мог он упасть сам по себе…

— Я зайду с чёрного хода, — сказалБестужев. — Будьте у парадного. Если услышите шум борьбы или выстрелы…

Оба понятливо кивнули, направились в сторону ворот.Оглядевшись, Бестужев переместился на несколько шагов правее и, наконец, нашёлудобное местечко, где деревья полностью закрывали его от взоров находившихся вдоме, если они сейчас стояли у любого из окон. Примерился, поставил ногу вбольшую круглую завитушку, словно в стремя, вмиг вскарабкался наверх с обезьяньимпроворством, перебрался на ту сторону, спустился и, чуть пригибаясь, стараясьдержаться так, чтобы его заслоняли деревья, направился к двери чёрного хода, кневысокому крылечку с полукруглым железным козырьком. На ходу достал браунинг,загнал патрон в ствол.

Осторожно повернул ручку. Дверь бесшумно распахнулась наприлежно смазанных петлях. Постояв пару секунд, чутко прислушавшись, ондвинулся внутрь по узкому коридорчику.

Ох ты ж… Дверь справа казалась распахнута, там виднеласьмонументальная печь, рядок поварешек и ножей, висевших на прикрепленной к стенеполированной деревянной дощечке… а ещё виднелись женские ноги на полу — тёмнаяюбка, задравшаяся выше щиколоток, тёмные чулки, чёрные туфли со стоптаннымиподошвами. Хорошенькие дела…

Бестужев осторожно заглянул в кухню. От сердца моментальноотлегло: покойников там, к счастью, не имелось. Там лежали на полу две женщины:одна грузная, пожилая, в тёмном платье (ей и принадлежали увиденные Бестужевымиз коридора ноги), вторая совсем молоденькая, в синем платье с кружевнымпередничком. Более всего они походили на кухарку и горничную, каковыминаверняка и являлись. Обе были довольно-таки тщательно связаны по рукам и ногамтолстой сероватой верёвкой (целый моток её валялся тут же, у двери), рты заткнутыкакими-то тряпками, для надёжности прихваченными завязанными ниже затылкаповязками. С первого взгляда чувствовалось, что тут потрудились не дилетанты, алюди, поднаторевшие в подобном ремесле…

Обе пленницы уставились на Бестужева снизу вверх то ли со страхом,то ли с надеждой. Не было ни времени, ни возможности изображать благородногоизбавителя, и Бестужев, приложив палец к губам, покинул кухоньку.

Оказавшись на первом этаже, прислушался. Вверху, на втором,явственно раздавались мужские голоса, вопившие нечто неразборчивое. Чтобы неоставить в тылу возможного противника, Бестужев как можно тише прошёлся подому, открывая тихонько все попадавшиеся ему двери, — но ни одной живойдуши не обнаружил. Стал осторожно, на цыпочках, подниматься по лестнице, взявнаправление на злые, раздражённые голоса.

Дверь приоткрыта. Судя по расположению комнат, именно отсюдаупал вниз с подоконника цветочный горшок… Бестужев встал около двери, держапистолет наготове, жадно прислушиваясь.

Два мужских голоса наперебой талдычили что-то, временамиотзывался женский, в основном краткие реплики. Судя по тону, там звучалиплотные угрозы и запугивание — Бестужев не понимал ни словечка, но интонации нис чем спутать нельзя…

Опередили, подумал он, особо не сокрушаясь — ничего, явно жива,никуда не денется… Он стоял, ругаясь про себя: вполне может оказаться, речь тамидёт о весьма полезных для него секретах, но языком этим он не владел и нисловечка понять не мог, вот незадача-то…

Ворвался в комнату, с первого взгляда оценил обстановку.Американская мисс Луиза Хейворт (имя, похоже, настоящее) с той же несомненнойсноровкой была привязана к стулу той же сероватой толстой верёвкой, вот развечто рот у неё свободен. Над ней грозно нависли двое субъектов мужского пола,один — с большим складным ножом в руке. Стоило им обернуться на шум, какБестужев вмиг узнал парочку вульгарных американцев, навестивших фургон ЖивойМолнии. И невольно усмехнулся: огнестрельного оружия при них не видно, это ипонятно: оба их больших воронёных пистолета заокеанской экзотической марки«Colt» Бестужев давным-давно, завернув в газету, выбросил в урну для мусора,потому что в хозяйстве они никак не могли пригодиться: где в Европе найдешьпатроны для этаких уникумов?