— Бросьте ножик, а то порежетесь нечаянно, — сказалБестужев держа обоих под прицелом. — Вот так, прекрасно… Господа, у вас, явижу, скверная привычка постоянно оказываться у меня на дороге… Когда-нибудьэто меня выведет из терпения, предупреждаю честно.

Оба таращились на него так, что верилось: живьем сожратьготовы. Тот, что повыше, зло выплюнул целую череду коротких непонятных слов —судя по интонации, поносил Бестужева на чём свет стоит.

— Ну, разумеется, я вас тоже уважаю, сударь… —усмехнулся Бестужев. — А ну-ка, живенько ложитесь на пол, лицом вниз! Комуговорю! Или полагаете, я настолько гуманен, что не буду в вас стрелять? Дазапросто… Ну?!

Оба, ворча, поругиваясь и бросая злобные взгляды, выполнилиприказание. Подойдя к окну, Бестужев отворил створку и свистнул. Слышно было,как распахнулась входная дверь, и затопотали бегущие.

Всё было кончено через несколько минут: оба злодея,надёжнейшим образом связанные, перенесены в соседнюю комнату. Агентов Бестужевоставил там же — не столько в качестве караула для пленников, сколько изнежелания посвящать посторонних, в общем, людей в некоторые секреты.

Спрятал пистолет, встал посреди комнаты и, сложив руки нагруди, принялся разглядывать связанную американскую красотку.

— Прямо-таки старинная легенда, — сказал он,усмехнувшись. — Принцесса, рыцарь и дракон. Рыцарь, положа руку на сердце,не особенно и романтичен, драконов, правда, целых двое, они, как драконам иполагается, самого отвратного облика… Зато принцесса, что тут скажешь,очаровательна…

Луиза выглядела не испуганной — скорее, злой, как сточертей, глаза из-под растрепавшейся чёлки так и сверкали уже знакомойстроптивостью.

— Что вы торчите, как истукан, и пялитесь! —огрызнулась она. — Развяжите меня!

— Одну минуту, — вежливо сказал Бестужев. —Тысяча извинений, но с вами не обойтись без некоторых предосторожностей…

Комната определённо служила кабинетом, судя по обстановке.Подойдя к письменному столу, Бестужев увидел на нём открытую чернильницу, перои телеграфный бланк, исписанный мелким, бисерным почерком. Не разобрав,разумеется, ни одного английского слова, он тем не менее прочитал в самомначале «Париж» — а это уже было крайне интересно… Бесцеремонно сложил бланквчетверо и спрятал в карман. Выдвинув ящики стола, обнаружил в правом тот самыйбольшой револьвер, который уже дважды видел в руках Луизы. Револьвер, как иследовало ожидать, оказался заряженным на все гнезда. Держа его тремя пальцамиза конец дула, словно дохлого мыша, Бестужев отнес оружие к окну и, незадумываясь, выбросил в сад. Потом только подошёл к стулу и распутал узлы. Едваон успел закончить, Луиза принялась распутываться самостоятельно.

— Насколько я понимаю, это ваши земляки? — спросилБестужев. — Странные у вас с ними отношения…

— Что вам нужно?

— Я пришёл вас доблестно спасти от этих злодеев.

— Спасибо. Я прямо-таки растрогана. Что вам нужно?

— Сущие пустяки, — сказал Бестужев. — Я,собственно, пришёл вас арестовать… ну, это ещё не обязательно, однако намерениятакие у меня есть, и я вполне могу претворить их в жизнь, если мы недоговоримся…

— Шутите?

— Ничуть, — грустно сказал Бестужев. — Вы,должно быть, слышали о наших значках…

Многозначительным, почти торжественным жестом он отогнуллевый лацкан сюртука. Блеснул маленький, ярко начищенный значок: извергающийпламя дракон, увенчанный королевской короной.

Ради оказания должного морального давления он применил трюк,изобретенный в своё время покойным Кузьмой Штычковым, — срабатывавший,надо сказать, всякий раз, если судьба Кузьму сводила с людьми несведущими.Значок этот никакого отношения к полиции не имел, это была эмблема, какуюносили при парадном мундире на петлицах и погонах австрийские пулемётчики — новряд ли заокеанская гостья разбиралась в подобных тонкостях…

Судя по её округлившимся глазам и лёгкой бледности, онаповерила — как многие верили Кузьме, предъявлявшему внушительный нагрудный знаквыпускника Императорской ветеринарной академии — с короной, венком из дубовыхлистьев и двумя змеями — именно змеи и производили основной эффект…

— Но я ни в чём не…

— Мы разберёмся, мисс, — непреклонным тономпообещал Бестужев. — Боюсь, это отнимет несколько дней, но ничего неподелаешь…

— Но я не могу! — вырвалось у неё. — Ядолжна…

— Нынче же вечером уехать в Париж? — понятливоподхватил Бестужев.

Он вспомнил, что видел в одной из комнат на первом этажеупакованные и стянутые ремнями дорожные чемоданы.

— Да…

— Боюсь, с этим придётся подождать, — сказалБестужев. — Путешествие вам, конечно, предстоит, но отнюдь не в Париж. Яофицер русской тайной полиции, мисс. Вы наверняка не знали, но меж нашимистранами — я имею в виду Российскую и Австро-Венгерскую империи — давным-давнозаключён договор о взаимной выдаче политических преступников. Всё ужесогласовано с местными властями. Вы поедете под конвоем в Петербург, а оттуда,не исключено, и в Сибирь… Изволили слышать что-нибудь о сибирской каторге?Ничего весёлого…

Он ухмыльнулся про себя, глядя, как её глаза становятсявовсе уж круглыми от страха: ну разумеется, её представления о Сибири наверняканичем не отличались от тех, что недавно продемонстрировал Руди Моренгейм. Темболее что буквально месяц назад очередной американский щелкопёр, неделькупокрутившийся по сибирским губернским городам, выпустил очередной опус об«ужасах самодержавия», где живописал всевозможные высосанные из пальца страстинаподобие того, что сибирская жандармерия бросает провинившихся политическихкаторжан на съедение дрессированным медведям, а день начинает с того, чтохлещет кнутом посреди площади горожан за найденную у них книгу Карла Маркса. Вочередной сводке по особому отделу об этом упоминалось с кратким изложениемсодержания…

Бестужев смотрел на неё хмуро и недоброжелательно,старательно разыгрывая роль одного из тех ужасных сатрапов самодержавия, окоторых она наверняка читала у себя дома всевозможные вымыслы. Она, конечно,неглупа и хитра, но всё же не служит какой-либо конторе, а значит,профессиональной закалки не имеет — всего-навсего энергичная авантюристочка,девчонка, не знающая Европы и её реалий… Должно получиться.

— Если вы ни в чём не виноваты, вы оправдаетесь, —продолжал Бестужев ледяным тоном. — Правда, на это потребуется немаловремени. Вряд ли ваши дипломаты станут из-за вас ломать копья —Северо-Американские Соединённые Штаты не входят в число великих держав, влияниеих в Европе ничтожно, к тому же речь идёт о политическом деле — а у вас,насколько мне известно, полиция тоже не пылает особой любовью к политическимпреступникам.

— Да нет, вы шутите…

— Приведите себя в порядок, и едем вполицей-дирекцию, — сказал Бестужев холодно. — Вы быстро убедитесь,что шутками тут и не пахнет…