В ее кабинете было жарко и пахло какими-то сладкими прянымидухами. Судя по сердитому выражению лица, Зюзя действительно читала нечтоинтересное. Она терпеть не могла, когда ее отвлекали.

– Шура, ты понял, что сегодня в половине шестого вечера тебяждет Рязанцев? – буркнула она, не поднимая головы. – Кстати, заодно побеседуешьи с домработницей Лисовой.

– Нашлась, наконец? Где же?

– Надо уметь искать своих свидетелей, майор Арсеньев. Всеэто время она находилась у Рязанцева.

– Как вы узнали?

– Да просто позвонила ему домой. Оказывается, Лисова училасьс ним и его женой в университете. Она вроде как и не домработница. Она почтиродственница. Все эти годы преданно служила семье Рязанцевых, нянчилась сдетьми, помогала по хозяйству. Никакой личной жизни. Только служение друзьям,совершенно бескорыстное служение. Видишь, Шура, оказывается, еще остались насвете возвышенные и чистые натуры. Вот так, а ты говоришь…

Он ничего не говорил. Он молча слушал и восхищался Зюзей.

– Светлана Анатольевна Лисова именно такая натура, чистая,возвышенная и совершенно бескорыстная. То есть, возможно, конечно, они иногдапомогали ей морально и материально в трудную минуту, но это была дружескаяподдержка, никак не плата за услуги. Платить ей регулярно стала только ВикторияКравцова, – Зюзя тяжело вздохнула. – Боюсь, у нас всплывает первый фигурант. Тытолько представь, каково ей было трижды в неделю убирать квартиру Кравцовой?

– Зинаида Ивановна, как все вы это узнали?

– Рязанцев рассказал.

– По телефону?

– Разумеется, по телефону. Я ведь не ездила его допрашиватьэтой ночью.

– То есть всю вот эту информацию о Лисовой вы сумели добытьу него по телефону?

– Надо уметь спрашивать, Шура. Надо точно формулироватьвопросы, внимательно слушать ответы и делать выводы, аккуратно отделяя факты отсобственных домыслов. Рязанцев мне просто сказал, что с Лисовой они знакомыбольше четверти века. Познакомились в университете. Она была свидетельницей насвадьбе. Из документов мне известно, что она никогда не была замужем, детей неимеет. Сейчас живет у Рязанцева, ночует в его доме. Это факты. Все прочее – моивыводы и домыслы.

– А почему вы не сказали об этом на совещании? – удивленновыпалил Саня.

– Потому что я хочу, чтобы первыми поговорили с ней мы, а неФСБ, – быстро произнесла Зюзя и поморщилась.

– Так, может, взять с нее подписку о невыезде? Ведь и алибиу нее никакого нет, и ключ от квартиры, и мотив.

– Ты сначала просто побеседуй с ней, Шура. По-хорошему,по-дружески. Не надо ее напрягать раньше времени. А там посмотрим. Кстати,Рязанцев просил прислать к нему домой именно тебя. Интересно, чем ты ему такприглянулся?

– Я интеллигентный. Моя физиономия внушает доверие.

– Да? – Зюзя критически оглядела Арсеньева. – Это ты сам такрешил, или тебе кто-то сказал?

– Сказали.

– Не верь. Хитрая лесть. Альтернатива взятки. Слушай, Шура,– она окончательно оторвалась от бумаг на столе и похлопала себя ручкой погубам, – ты ведь работал по убийству гражданина Куликовского?

"Значит, не напрасно я надевал свой эксклюзивный костюми потратил полночи на откровения Павлика Воронкова. Вот оно, счастье!” –обрадовался Арсеньев.

– Совершенно верно, Зинаида Ивановна. Работал.

– Эй, а чего засиял, как свежий блин? – Зюзя прищурилась. –Там вроде бы ничего радостного не было. Подозреваемый погиб до суда, орудиепреступления не найдено.

– Разве я засиял? – удивился Саня и даже привстал, чтобывзглянуть на себя в зеркало. – Да, действительно. Это просто потому, что выотлично выглядите и мне приятно на вас смотреть.

– О Боже, Шура! – Зюзя выразительно закатила глаза кпотолку. – Где ты нахватался этой дешевки? Ты еще по коленке меня погладь.

– А можно? – растерянно моргнул Арсеньев и не выдержал,засмеялся. Вслед за ним засмеялась Зюзя.

– Учти, майор Арсеньев, я этой вашей хитренькой мужскойлести не терплю. И от дураков устала. Я старуха злая и бесчувственная. Со мнойтрудно. Предупреждаю заранее, если станет совсем невыносимо, подари котенка, –произнесла она отрывисто, сквозь смех и вытерла кончиком салфетки под глазом.

Все знали, что Лиховцева коллекционирует кошачьи фигурки, иесли кто-нибудь хотел ее ублажить, всегда мог подарить очередную кошечку, всеравно – серебряную, деревянную, плюшевую, главное маленькую, не больше яблока,и чтобы мордочка была выразительная. В кабинете две полки стеллажа былизаставлены фигурками кошек – фарфоровыми, хрустальными, медными, из малахита,оникса и бирюзы, из пластмассы и гуттаперчи.

– Этот твой Масюнин, гений судебной медицины, – он, конечно,слегка сумасшедший. Правда, надо отдать ему должное, у него случаются иногдатакие прозрения, что можно все простить. В случае с патронами именно так и произошло,– Зюзя протянула Арсеньеву несколько листков со своего стола.

Компьютер выдал категорическое заключение, что Кравцова,Бриттен и бывший мытищинский хулиган Кулек были убиты из одного и того жеоружия. Микрорельефы деталей ствола, отобразившиеся на гильзах, оказалисьсовершенно идентичны.

– Знаешь, это вроде как в вязании ловить и подниматьупущенные петли, – задумчиво пробормотала Зюзя. – Месяц назад ты оставил где-тогулять неизвестный ствол, вот он и выстрелил. Теперь придется вернуться к покойнымКуликовскому и Воронкову. К рецидивисту и наркоману. У них уже не спросишь, чтоих могло связывать с руководителем пресс-службы крупнейшей парламентскойфракции и американским профессором-политологом. Ведь так не бывает, чтобы людейубили из одного ствола, довольно редкого ствола, и при этом их совершенноничего не связывало. Как тебе кажется? А, Шура? Хорошо, что прошел толькомесяц, а не год. Эй, ты здесь? Ты меня слушаешь?

– Да-да, Зинаида Ивановна, я здесь, я вас очень внимательнослушаю, – энергично закивал Арсеньев.

– Не похоже. У тебя глаза ушли и плавают где-то вподсознании. Вспомнил что-нибудь интересное?

– У вас карта Москвы далеко?

Зюзя, умница, даже не стала спрашивать зачем. Она простовключила свой компьютер, отыскала нужную программу и кивком пригласилаАрсеньева сесть рядом.

Саня нашел озеро Бездонку в Серебряном бору. Оно находилосьсовсем недалеко от Кольцевой дороги и непосредственно от поворота на Лыковскуюулицу, от того самого поворота, у которого вчера ночью решительный черный“Фольксваген-гольф” подобрал одну из двух проституток-любительниц. В красномтрикотажном платье, в лаковых черных босоножках на немыслимой “платформе”, сбелыми волосами до пояса. Именно ту, которая лежала сейчас на столе у Масюнинас ярко накрашенными губами и следами от пластыря.