— Да-да. Я понимаю, о чем ты. Я потратила кучу времени,пытаясь разобраться, и все впустую. Только-только ухватишь ниточку, а потомоказывается, что она никуда не ведет.

— Очень интересно. Нельзя ли об этом поподробнее?

— О чем?

— О ниточках, — усмехнулась я.

Лилия улыбнулась в ответ.

— Я, как заправский детектив, пыталась восстановитьсобытия последних дней ее жизни, — И что, удалось?

— Последние три дня она просидела дома, хотя в редакциисказала, что уезжает к своему другу, вроде бы даже собирается замуж.

— Могла передумать.

— Ага. Проблема в том, что никакого друга не было. Егоследов не смогла отыскать не только я, но и милиция. Она его попросту выдумала.Врушка она была, кстати, фантастическая. Без конца придумывала себе любовныеистории, рассказывала их, но никто никогда не видел ее с мужчинами. У нее нарабочем столе стояла фотография, где она с возлюбленным в обнимку. Она еевзасос целовала, а весь отдел потешался, потому что одна из сотрудниц узнала нафотографии тебя. Так что неизвестно, кому адресовались поцелуи. Болтали же, чтоу вас любовь. А после возвращения из Питера, ввиду вашей предполагаемой ссоры,она совсем с катушек съехала.

— Не за вранье же ее убили? — снова усмехнулась я.

— Конечно, нет, — вздохнула Лиля. — Кстати,она утверждала, что фотографию кто-то украл, и устроила жуткую истерику. Этобыло за пару недель до ее смерти.

— Кто взял фотографию? — насторожилась я.

— Понятия не имею. В общем, девчонки были убеждены, чтоона все это нарочно придумала, чтобы привнести драматизма в свою серую жизнь.Хотя, может, кто-то и свистнул из вредности, а потом постеснялся признаться.

— Сослуживцы ее не жаловали?

Лилия развела руками и закатила глаза. Понять ее жест можнобыло в том смысле, что «не жаловали» — еще мягко сказано, и причин для такойнелюбви более чем достаточно.

— В это трудно поверить, когда читаешь статьи, вышедшиепосле гибели Светланы.

— Ну, ты же понимаешь. Дух солидарности и все такое… Вконце концов, мы должны поддерживать друг друга, иначе нас начнут отстреливатьпачками.

— Ты серьезно в это веришь? — удивилась я.

— А ты нет? — нахмурилась девушка.

— Стрелять начнут, если вдруг проснется охотничийазарт, а так мало кого всерьез занимает, что мы там пишем.

— И поэтому ты оставила журналистику? — спросилаЛилия.

— И поэтому тоже, — кивнула я. — Давайвернемся к Светлане. Значит, три дня она по какой-то причине просидела дома.Этому есть подтверждение?

— Да. Соседка оставляла ей ключи от своей квартиры.Ждала слесаря.

— Она как-то объяснила соседке свое временноезатворничество?

— Сказала, что пишет статью, а дома работать удобнее.

— Но в редакции об этой статье ничего не знали?

— Нет. И в квартире никакой статьи не было. Я знаю, очем ты подумала, — продолжила Лилия. — Такая мысль тоже приходила мнев голову. Но, боюсь, никакой статьи вовсе не было. Очередная выдумка. Кстати,ты знаешь о папке? Мать Светланы сообщила следователю о папке с документами,причем очень важными. Якобы дочь проводила журналистское расследование.

— Папку нашли?

— Да. В тайнике, в ее квартире. Тайник был оченьнеплохой. В смысле, в оригинальности Светлане не откажешь. Следствие возлагалобольшие надежды на эту папку.

— Ты знаешь, что в ней? — спросила я.

— Ага, — кивнула Лилия и усмехнулась. —Вообще-то болтать об этом не полагается… Знакомый шепнул мне, а я, так и быть,тебе. В папке была энциклопедия по черной магии, скачанная из Интернета.

— Интересно, — кивнула я.

— Очень. Разумеется, я, как и ты сейчас, в первыймомент подумала, что кто-то документы подменил.

— А сейчас ты так не думаешь?

Лиля ответила не сразу. Глядя куда-то в пол, молчаланесколько минут, точно пыталась сформулировать свою мысль. Может быть, так ибыло, а может, ей не хотелось огорчать меня, ведь она считала, что Светка быламоей подругой, а возможно, даже любовницей.

— Несколько недель я только и делала, что копалась в еежизни, пытаясь понять ее мысли и прочее. После всего, что я о ней узнала, япочти уверена: никто никаких документов не подменял. Там вполне могла быть этадурацкая энциклопедия, которую она выдавала за особо ценные бумаги.

— Допустим, — не стала я спорить. Если честно, и ябыла уверена в том же. — А что ты думаешь об убийце?

— Какой-то псих, которому она подвернулась случайно.

— Я читала твои статьи. Ты высказала мысль, что моглопроизойти ритуальное убийство.

— Это из-за креста на шее, — вздохнула она. —Убийца рассек ей шею. Похоже на крест. Но парни из милиции сказали, что онраспахал ей шею, чтобы быть уверенным.., ну, вроде контрольного выстрела.

— Что-нибудь похожее было в городе, области?

— Нет. Может, это первое его убийство, как знать? Хотя…— Лиля опять замолчала, как мне показалось, пожалев, что начала было новуюмысль. Но все же высказала ее после паузы:

— Насколько мне известно, в милиции убеждены, что этосведение счетов.

— То есть заказное убийство?

— Сведение личных счетов, — пояснила девушка,подчеркнув слово «личных».

— По их мнению, Светлана так кого-то допекла, что онвзял да и вспорол ей живот?

— Иногда и такое случается, — усмехнуласьЛилия. — К примеру, мамаша родному сыну голову топором оттяпала. Достал,алкаш.

— Надеюсь, мамаша не потратила на это два часа?

— Да, смерть у Светланы была… В общем, я по-прежнему нанулевой отметке. Понятия не имею, что произошло в действительности. Будемнадеяться, ментам повезет больше. — Моя собеседница опять немногопомолчала, но все-таки задала свой вопрос:

— Ты хочешь написать о ней или…

— Я хочу найти убийцу, — ответила я, не дожидаясь,когда она закончит фразу.

— Что значит «найти»? На то есть милиция. Как ты вообщесебе это представляешь? К тому же…