Валентина Ивановна вышла меня провожать. Я махнула рукой напрощание и поторопилась покинуть двор, чтобы не видеть ее сгорбленной фигуры иее глаз. Наличие у Светки подруги обнадеживало. Пока все дружно говорили лишь оее дурном характере, склонности к неумеренным фантазиям и откровенному вранью.Может, подруга знает нечто, что поможет найти ту самую ниточку… Хотя… Милициюподруга наверняка тоже заинтересовала, а с ниточками и у них, как видно, негусто.

Светка купила квартиру уже после своего возвращения изПитера, и я понятия не имела, где она находится, но выяснить это было деломдвух минут. Нужный мне дом располагался не так далеко от центра города, натихой улочке довоенной застройки. Дома особо глаз не радовали — штукатуркаобвалилась, во дворах покосившиеся сараи, дороги вокруг тоже требовали ремонта.Правым колесом я влетела в лужу, которая оказалась глубиной с океанскуювпадину, и зло чертыхнулась. Машине нет и года, но таких испытаний она долго невыдержит.

Дом был трехэтажный, выкрашенный розовой краской, спалисадником, в котором еще лежал снег, и металлическими козырьками над дверямиподъездов. Подъездов было два, причем в котором из них семнадцатая квартира,оставалось лишь догадываться. Рассудив, что квартир в доме двадцать снебольшим, по четыре на каждом этаже, я направилась к подъезду, который сочлавторым, и оказалась не права. Распахнула деревянную дверь и увидела почтовыеящики — нумерация здесь начиналась с единицы. Пришлось возвращаться к другомуподъезду. Дверь здесь была металлическая, хотя кодовый замок и сломан. Однакоподъезд, несмотря на это, порадовал чистотой.

Я поднялась на второй этаж, неторопливо достала ключи,вставила в замок. Дверь открылась с легким щелчком, и я вошла в прихожую,нащупала выключатель. Вспыхнула слабенькая лампочка на длинном шнуре безабажура. Прихожая была довольно большой, но захламленной, огромный шкаф занималчуть не половину площади. Старый, облезлый, он наверняка остался от прежниххозяев. Заперев входную дверь, я сделала несколько шагов, заглянула в кухню.Везде слой пыли, на столе забытая чашка, зеркало завешено черной шалью.

— Привет, — сказала я громко и толкнула дверь вединственную комнату. Включила свет и присвистнула от неожиданности.

Надо сказать, Светкино жилище впечатляло. Стремление кчистоте у Светки всегда отсутствовало, я это знала. Но назвать данную комнатужилой мог бы лишь человек с очень большой фантазией. Шифоньер без однойстворки, письменный стол, заваленный книгами, диван под потертым покрывалом,надувной матрац вместо кровати, на нем гора разноцветных подушек. На стенахоблезлые обои, и все свободное пространство стен исписано разноцветнымифломастерами почти от самого пола и до уровня вытянутой над головой руки.

— Оригинально, — пробормотала я и попробовалапрочитать надпись у двери.

Стихи. Светкины. И, как всегда, никуда не годятся. Последниедве строчки перечеркнуты. Рядом надпись карандашом: «Я знаю, кто ты». И ниже таже фраза, повторенная четырежды, записанная столбиком: «Я знаю, кто ты». Яприсела на корточки и принялась разбирать Светкины каракули. «Дьявол появляетсяв полночь, когда город спит. Спит душа, и дьявол на свободе». То ли стих, то липросто дурацкие мысли, которые ей пришло в голову записать на обоях. Ещенадпись. «Как тебе в моей роже?» — прочитала я и невольно усмехнулась. «Кактебе в моей душе?» — прочитала я ниже.

— Полный бардак, я полагаю, — ответила и вновьусмехнулась я.

Может, у нее были проблемы с бумагой? Я представила, какСветка стоит у стены и пишет эти строчки. Чокнутая девка с моим лицом, котораяпредлагает примерить свою душу… Слово «кладбище» в настенных надписяхвстречалось очень часто. Взгляд выхватил еще одну: «Кто может противостоятьдьяволу? Святая Агнесса?» Святая Агнесса… Агнесса… Так зовут ее подругу.Пожалуй, нам стоит встретиться. «Легкой поступью безумие подкрадывается втемноте». Кажется, опять стихи. Если верить этим строчкам, Светка сходила с ума,спрятавшись от мира за стенами своей квартиры, остервенело исписывала обоифломастером, пока какой-то психопат не положил этому конец. «Когда мывстретимся с тобой перед вечным судьей, ты не сможешь смотреть мне в глаза. Ятебя прощаю. Я тебя люблю. Я знаю, кто ты». Это что, послание?

— Если ты хотела, чтобы я поняла, могла бы выразитьсяяснее, — буркнула я, но строки вызвали смутное беспокойство. Может, ониадресованы не мне и был еще человек, которого она любила и простила?

У меня начала кружиться голова и от мелькающих перед глазаминадписей, и от духоты. Комнату давно не проветривали, от пыли слезились глаза.Я прошла к окну, чтобы открыть форточку. На стекле губной помадой былонаписано: «У твоих дверей стою я, прошлое, я друг твой, страж и тот, ктопредостерегает».

— Что-то знакомое, — пробормотала я, досадуя, чтоне могу вспомнить, откуда эти строчки.

А вот еще — гелевой ручкой по подоконнику: «Блуждаю постране сухих камней, касаюсь их — они кровоточат».

— Элиот, — кивнула я, радуясь, что на сей разпамять не подвела.

«Кто-то стоит в темном коридоре и выкрикивает одно имя задругим». Проехали. Опять губной помадой: «С.С. (или Л.А.?)». Надо полагать, этообращение ко мне. «С.С.» — Светлана Старостина, в скобках под вопросом инициалымоего нового имени — Лана Алексеева. «Имя, твое истинное имя знаю только я».

Может, таким образом Светлана хотела придать своему жилищуоригинальность? Что ж, у нее это получилось. Следующая фраза на стене возлеокна трижды подчеркнута: «Все дороги ведут наверх, к кладбищу. Пройди за мноймой путь, если хочешь вернуться».

— Почему бы вместо чистого листа в конверте не оставитьзаписку, кого или чего ты так боялась? — вздохнула я.

Возможно, она действительно была сумасшедшей? Я почтиуверена в этом. А если все-таки нет и эта чепуха губной помадой по стеклувсе-таки послание? Если послание, я отказываюсь его понимать. Для моихнеповоротливых мозгов вся эта кладбищенская лирика — просто бред. Но строчкипротив воли вертелись в голове. Вдруг Светка предчувствовала свою гибель иторопилась дать подсказку? О чем я? Должно быть, ее квартира так на менядействует, и я тоже начала съезжать с катушек.

Я прошла в кухню, пошарилав шкафах, нашла банку с кофе ипоставила чайник. В этот момент в дверь позвонили. Громкий звонок разорвал тишинуквартиры, изрядно меня напугав. Я поставила банку на стол, но в прихожую неспешила. Позвонили еще раз. Может, кто-то из соседей проявил беспокойство?Глазок в двери отсутствовал, как и цепочка. Поколебавшись мгновение, я все-такиоткрыла дверь. На пороге стоял мужчина в кожаной куртке. На меня он взглянул снекоторым удивлением, спросил с заминкой:

— Вы что, ее сестра? Не знал, что у нее есть сестра.