– Вот что я тебе скажу, Родионовна. Ты, конечно, можешь наменя обижаться, но большей дурости, чем выйти замуж за Кузю, я не могу себепредставить. Вот, ей-богу, не могу!..

– Так ты и не выходишь!

– Я? – удивился Хохлов. – Я не выхожу. И тебе не советую.

– Я с тобой и не советуюсь.

– А что ты делаешь?

– Хохлов, я тебе рассказываю про свою жизнь, – заявилаРодионовна довольно сердито. – Если ты сегодня не в духе, то так и скажи, а нефинти!

– Да я и не финтю!.. То есть не финчу. Или как правильно?

Арина пожала плечами.

– Вот что ты все плечами пожимаешь? – окончательнорассердился Хохлов. – Что ты делаешь скорбную мину и плечами пожимаешь?! Ты жене дура последняя, Родионовна! Как можно за Кузю замуж выйти, если не поднаркозом?! Да выйти еще ладно, а жить-то с ним как?!

– Хорошо, – отчеканила Родионовна. – За него нельзя. За коготогда можно?

– Чего – за кого?

– За кого мне можно выйти замуж, чтобы не под наркозом ичтобы было понятно, как с ним жить? Ты знаешь такого, Хохлов?

Он не знал, а потому уставился на нее и даже перестал дутьна чай.

Она поднялась из-за стола, приблизилась к нему и уперла рукив боки.

– Мне тридцать четыре года, Хохлов! Я еще ни разу замужем небыла. Ты когда по лестнице поднимался, наблюдал очередь из поклонников, которыемечтают на мне жениться?!

– Н-нет, – признался тот и с некоторой опаской посмотрел ейв лицо. У нее были гневно-пунцовые щеки и глаза сверкали довольноподозрительно. Ему вдруг показалось, что она сейчас в него чем-нибудь швырнет.

– Значит, очереди мы не наблюдаем!.. Кому я нужна, Хохлов,тридцатичетырехлетняя старая тетка с высшим образованием и работой в Москве?! Ятолько по большим праздникам домой приезжаю раньше девяти часов вечера, ауезжаю я, чтоб ты знал, в полвосьмого! Заметь, Хохлов, утра! В полвосьмогоутра! По воскресеньям я убираюсь и глажу, а потом хожу к маме с папой, и там уменя семейный обед происходит. Улавливаешь мою мысль, Хохлов?!

– Н-не совсем.

– А я тебе сейчас растолкую! Я тебе сейчас запросторастолкую свою мысль! – Она вдруг всхлипнула и сердито вытерла глаза. – Наработе у меня четыре письменных стола, и за ними сидят три тетки и один мужик.Тетки, как и я, тексты переводят, а мужик картинки на компьютере рисует. Занего, Хохлов, у меня нет возможности выйти замуж, потому что он, во-первых, алкоголик,а во-вторых, уже женатый и, наверное, в третий раз. Лавровский женат, Пилюгинтоже женат, ты при Галочке, а я при ком?! При ком я, Хохлов?!

Наверное, не нужно было спрашивать, наверное, следовалопромолчать и не раздражать ее еще больше, но все-таки он спросил осторожненько:

– А тебе обязательно быть при ком-то?

– Да! – закричала она. – Да, представь себе! И не надо мненикаких песен про самодостаточность и про то, что умный человек всегда можетнайти себе массу интересных занятий без всякого мужа или любовника! Я знаешьсколько книг про это прочитала, Хохлов, сколько телепередач охватила?! Я знаешькакая подкованная?! Я в этом гораздо лучше подкована, чем Кузя в своей физике!Я знаю, что у меня все впереди, что у каждого своя дорога, что мне нужнонастроиться на позитивное мышление! Я о-очень позитивно мыслю, Хохлов! – Тутона надвинулась на него, так что ему стала видна вздувшаяся на ее шее жила, ион подался назад и почти сел на плиту. – Я самодостаточна просто до безобразия!Я постоянно самосовершенствуюсь, Хохлов, и скоро из меня выйдет абсолютногармоничная личность, как у писателя-фантаста Ивана Ефремова в книге«Туманность Андромеды»! Ты читал такую книгу, Хохлов?!

На этот раз он точно знал, что отвечать нельзя, и поэтому неответил.

– Я сама себя кормлю, я занимаюсь интеллектуальным трудом,готовлю хорошо! Я себе шапку сама связала, глаза бы мои на нее не смотрели, наэту шапку!.. Я маме помогаю, и в прошлом году они с папой целую неделю всанатории были, и я за эту неделю заплатила, Хохлов, как любящая дочь! Еще я вкоридоре обои поклеила, думала, с ума сойду, пока поклею, один раз рулоном вдверь запустила, потому что, как приеду с работы, как увижу весь этот бардак,так жить мне неохота! Это у тебя – сегодня Галя, завтра Валя, а вчера, может,Маня была! А у меня?! У меня никогда и никого не было, кроме вас четверых,навязались вы на мою голову еще на первом курсе! Да и вы ко мне никогда неотносились как… как… – Она никак не могла сообразить, как именно они к нейникогда не относились, и наконец сформулировала: – Как к объекту своихвожделений, Хохлов! У вас вечно были девушки из текстильного общежития!

– Просто мы тебя… уважали, – зачем-то сказал он и отвелглаза.

– Вот спасибо вам большое! – крикнула она и с размахуотвесила ему поясной поклон, так что волосы взметнулись и задели его по носу. –Век не забуду! Доуважались! Это вы мне всю голову заморочили, когда я ещемолодая была, вы мне жить не дали!

– Мы?! – поразился Хохлов. Он так поразился, что дажепоставил свою кружку на стол и руки на груди сложил, отчасти как Наполеон,отчасти как невинная жертва, облыжно обвиненная в страшном преступлении. – Чемже мы-то тебе не угодили, Ариша?!

– Да вы мне всем угодили! Сначала я была влюблена вЛавровского, в него все были влюблены! Но он женился и уехал в Москву, и все наэтом кончилось. Потом в Пилюгина, но тоже недолго музыка играла, потому что онвлюбился в Ольгу и женился на ней. В Кузю влюбиться невозможно. Остался ты,Хохлов! Ты готов на мне жениться?! Вместо Кузи?!

– Да зачем обязательно жениться-то?!

– Да я тебе только что лекцию прочитала зачем! Если тебе необязательно, так ты и сиди со своей Галей или Маней, а мне семья нужна,ребеночек, чтобы вечером телевизор смотреть, а в выходные в лес ездить.

– И с Кузей у тебя будет семья, да?

Тут она вдруг моментально сдулась, как проколотый воздушныйшарик – пщ-щ-щ-щ, и осталась только одна оболочка, мятая и невразумительногоцвета.

Она махнула на него рукой, села и уставилась в свою чашку.

– Может, что-нибудь и получится, – сказала она тоскливо. – Ачто? Сидит он за своим компьютером и пускай сидит. Мне это не мешает. А еще,может, ребенок родится, и тогда я буду ребенком заниматься…

– А Кузя на лыжах кататься или на санках, он это любит, дляздоровья, – договорил за нее Хохлов, – а еще кооператоров позорить и властьпоносить. А папаша твой лампочки будет вкручивать. Ну, ты отлично всерассчитала, Родионовна! Молодец!

– Пошел к черту.

Хохлов еще постоял у плиты, взял было со стола кружку,глотнул и со стуком поставил ее обратно.