— О Господи! Где?

— В дальней спальне. Утонула в ванне.

— Приемная шерифа. Орд слушает, — ответили втрубке.

— Мне нужно поговорить с Брубейкером.

— Подождите минутку. — Послышалось несколькощелчков.

— Брубейкер слушает.

— Это Эрик Ромстед, — начал он. — Я звоню отмиссис Кармоди. Я только что из дома отца, там в ванной комнате мертваяженщина…

На плечо Ромстеда легла чья-то здоровенная лапа — на негосвирепо уставился Боннер.

— Сколько ей лет? Как она выглядит? Ромстед выдернулруку.

— Не знаю я, сколько ей лет. — Он поднес трубку куху как раз вовремя, чтобы услышать рев помощника шерифа.

— ..Черт возьми, что там происходит? В чьей ванноймертвая женщина?..

— Капитана Ромстеда. Она влезла в окно.

— Будем на месте через пять минут. Не входите в дом.

Ромстед положил трубку, и на него снова набросился Боннер:

— Как она выглядит, черт вас побери?

— Не знаю, — ответил Ромстед. — У нее рыжиеволосы.

Со скоростью пули верзила устремился к выходу.

— Брубейкер велел никому туда не входить! —крикнул вдогонку Ромстед, но тот уже исчез.

Не успели они с Полетт выйти из дома, как услышали ревдвигателя «порше» и визг покрышек — Боннер мчал по дороге. Усевшись в машинуРомстеда, они с Полетт спустились с холма и выбрались на шоссе. Когда Ромстедзаворачивал в проезд между загонами для скота, «порше» уже стоял перед домом, аБоннер бежал к входной двери. Ромстед остановился позади «порше». Посмотрев наПолетт, он увидел, что она плачет.

— Может, это не она. — Ромстед неуклюже попыталсяее обнадежить.

— Она. — Полетт глубоко вздохнула. — Джерибыла одной из самых красивых девушек, которых мне доводилось видеть. К тому жеу нее темно-рыжие волосы.

— Она сидела на наркотиках? Там валялся шприц.

— Лью давно это подозревал.

— А где она жила?

— В Сан-Франциско.

— Она знала старика?

— Да. Правда, не знаю, насколько близко. Она находиласьвместе с мужем и со мной на той самой яхте, когда Гуннар подобрал нас тогда вморе. Что с ней случилось? Она упала в ванну и ударилась головой, или здеськроется что-то еще?

— Не знаю, — ответил Ромстед. — Но мнекажется, она приняла слишком большую дозу наркотика. — И он рассказал опакетике героина — или какой-то другой дряни — и о том, в каком растерзанномсостоянии находится комод.

— Этого не может быть, — запротестовалаПолетт. — Я ни за что не поверю…

Она осеклась, увидев показавшегося на крыльце Боннера. Оншел, еле переставляя ноги. Они выбрались из машины, приблизились к нему, нозадавать вопросы было излишним.

— Мне так жаль, Лью, — произнесла Полетт.

Он не ответил. Опершись руками о крышу «перше», Боннерстоял, опустив голову и уставившись невидящим взглядом в землю. «Лучше мненичего не говорить, потому что из этого не выйдет ничего хорошего, —подумал Ромстед. — Может, он только и ждет повода для ссоры. Но, с другойстороны, просто так промолчать тоже нельзя».

— Я вам сочувствую, Боннер, — сказал он. —Очень сочувствую.

Не оборачиваясь, Боннер произнес глухим прерывистым голосом:

— Не трогайте меня. И лучше не приближайтесь.

В комнате было жарко. В напряженной тишине они дожидались,пока Брубейкер и другие полицейские закончат дела в ванной. Чтобы хоть немногоосвежить воздух, Ромстед отдернул портьеры и открыл раздвижную стекляннуюдверь, но и это не слишком помогло. Боннер стоял, повернувшись ко всем спиной,и смотрел на террасу. Полетт курила уже третью сигарету подряд. Ромстед отнечего делать блуждал взглядом по книжным полкам. Коронер и помощник шерифа сфотоаппаратом только что ушли. На пороге ванной комнаты появились двое мужчин снакрытым простыней телом на носилках. За ними шел Брубейкер. Он с мрачным видомнаблюдал за тем, как носилки вынесли из дома и поместили в поджидавшую «скоруюпомощь».

— Наркота, — произнес он. — Проклятаянаркота.

— Однако она знала, где ее искать, — необорачиваясь, выдавил Боннер.

Ромстед промолчал. Да и что он мог сказать? Его головараскалывалась от вопросов, найти ответы на которые он был не в силах. Зачемобманывать себя и других, настаивая на том, что девчонка притащила это дерьмо ссобой. Ведь не проделала же она пешком четыре мили в потемках и влезла в чужойдом лишь для того, чтобы принять ванну! Бессмысленно строить догадки насчеттого, каким образом наркотик оказался в доме; одно бесспорно — он здесь был.Из-за него погибла девушка, а теперь и Боннер находился на грани нервногосрыва, поэтому сейчас самое лучшее — держать язык за зубами.

— Похоже, банальная передозировка, — произнесБрубейкер. — На теле нет никаких следов, то есть она не упала и не удариласьголовой. Не обнаружено никаких признаков того, что в комнате побывал кто-тоеще. Мы непременно займемся поисками отпечатков пальцев, однако уже сейчассовершенно ясно, что в пакетике вместо смешанного четыре или пять к одномуоказался чистый героин, и девушка приняла слишком большую дозу. Вскрытие илабораторные исследования должны это подтвердить.

— Но почему она оказалась в ванне? — вмешаласьПолетт.

— Не забывайте, что она только что отшагала четыремили, а может, и пробежала половину пути бегом, мучаясь от ломки, симптомамикоторой являются повышенное потоотделение и предельное нервное напряжение. Ивот она добралась до наркоманского рая — недельный запас зелья и спокойноеместо, где ее никто не найдет и не отберет отраву. У нее было одно желание — ширнутьсяв вену, расслабиться в горячей ванне, чтобы успокоить нервишки, а потомнесколько дней парить в нирване. Так вот, к тому времени, как ванна наполовинунаполнилась, героин сделал свое дело. По всей видимости, она сидела на краю,пробуя ногой воду, когда свалилась в нее. Формально она захлебнулась, на самомже деле она была мертва уже до этого.

— Если хотите задать мне какие-нибудь вопросы, —хрипло произнес Боннер, — то не тяните, спрашивайте. Мне хотелось быпоскорее убраться отсюда.

— Вы говорите, что ваша сестра вернулась в Колвиль напрошлой неделе? На чем она приехала?

— На автобусе. Сказала, что ушла с работы и хочетпобыть здесь несколько недель, пока не решит, что делать дальше. Но ееповедение вызывало у меня беспокойство.