— Это не мои методы, — я заглянула в очередной тупик, надеясь найти ориентир, но картина не изменилась. — Обычно я стреляю в голову или режу глотку Каасом.

— Каас Брин, — сразу же вспомнил Демиург. — Обиженный на мир стязатель. Мальчишка, едва не загубивший тебя из-за своего горячей влюблённости.

— Не говорите так о нём, — предупредила я.

От следующего поворота я оторопела и даже тихо ухнула. Мы оказались на небольшой открыткой площадке с низкой башенкой в середине. Той самой, которая была видна из-за стен лабиринта.

— А как ещё о нём говорить? — пожал плечами мужчина. — Неразумный, мстительный и смелый до нелепости мальчишка. Он должен был соблазнить тебя и привести в Орден, в итоге сам превратился во влюблённого идиота. Из помощника он стал угрозой, и я не видел иного способа устранения.

— Не смейте, — мгновенно разозлилась я. — Не смейте говорить о Каасе в таком тоне. Вы не знали его так, как я! Вы!.. — я открыла рот от внезапной догадки. — Это вы приказали ему идти на Сомнидракотуль вдвоём со мной? — рассмеялась диким, невесёлым смехом. — О, ну конечно. Жизнь Кааса была в опасности в любом случае, и это он шёл туда за смертью, а не Джер. Вы использовали его как щит, как разменную монету, подставили!

— Но это не я его пристрелил, — спокойно заметил Демиург.

Ярость полыхнула во мне привычным жаром, и я хватанула ледяного воздуха. Кинула взгляд на башню, из которой пахнуло амброй. Сжала кулаки и посчитала вдохи. Нужно успокоиться. Мы пришли сюда за секретами Иверийцев, а Каас… Секреты Кааса должны покоится вместе с ним. Они были для меня гораздо священнее, чем тайны династии правителей.

— Я даже ментору не позволяю говорить о Каасе, — процедила сквозь зубы, надеясь, что разговор на этом будет исчерпан.

Мне хотелось многое сказать, но я сдержалась.

— Правда? — неискренне удивился Демиург и подошёл ближе. — А ты многое позволяешь своему ментору, Юна?

Он погладил пальцем мою щёку, стряхнул снежинки с волос.

— Больше, чем вам, — соврала я, отстраняясь, и закончила уже без намёков: — Я не хочу говорить больше ни о Каасе, ни о Джере, — и добавила на манер Татя. — Ясно?

— Вот она, твоя человечность, Юна, — Демиург улыбнулся тепло, заглянул в глаза. — Тебя так легко разозлить, едва надавив на чувствительные точки. Огрызаешься и защищаешь границы, за которые не хочешь меня пускать.

— Если вам не указать на ваше место, вы так и будете лезть в душу, — я выдержала его взгляд.

— Ты указываешь мне на свои слабости, — он стянул перчатки, обнажив унизанные перстнями руки. — И становишься лёгкой марионеткой.

Обошёл по кругу, стал перед воротами башни и вцепился в меня глазами.

— Всегда держи своих врагов в замешательстве, — сказал Демиург. — Если они не знают, какие эмоции ты испытываешь, то не смогут управлять тобой. Весь мир — театр лжи, — он рывком распахнул створки, зажмурился и втянул запах. — И только ложь — владычица толпы.

Единственный фонарь над входом вспыхнул, погружая мужскую фигуру в луч света. Крупные снежинки медленно опадали на его волосы и плечи, сверкая гранями. Аромат амбры усилился.

Я ухмыльнулась про себя, но всё же завороженно смотрела на Демиурга. И очень удивилась, впервые обнаружив в нём почтительность. Создатель Ордена Крона прижал ладонь к груди и коротко поклонился. Постоял немного, не обращая на меня внимания, зашёл внутрь.

Луч света опустел, как покинутая актёром сцена. Даже если это была игра, невозможно было не признать, что она была восхитительно красива.

Несколько минут ничего не происходило. Я знала, что Демиург ждал, когда я последую за ним, поэтому топталась на месте, слушая, как шумит лёгкий ветер в мелких листьях лабиринта, как хрустит снег под моими сапогами и глухо каркают вороны. Но потом всё-таки не выдержала — прошлась до башни и заглянула внутрь.

Господин Демиург сидел на постаменте невысокой статуи — бородатого старика, обнимающего песочные часы. Того самого, которого я уже однажды видела в пыльном штабе банды изгоев. В складках простых одежд и на коленях зеленела патина, глаза прикрыты, как у спящего. Кадильница над входом едва чадила амброй, но и без религиозных окуриваний было понятно, что передо мной святилище бога.

— Если все вокруг лгут, — я прислонилась боком к косяку, не торопясь заходить в неизвестный храм и выдавать своего замешательства. — То как мне доверять вам, Господин Демиург?

— Очень просто, — он закинул ногу на ногу. — Почти всё, что я говорю, имеет доказательства. Ты узнаешь от меня ту правду, которую готова принять и в которую готова поверить. Для всего должен быть свой черёд.

Я мазнула взглядом по длинной бороде, старческих руках и огромных песочных часах. Кажется, я начинала догадываться о том, к какой правде готовил меня Демиург… Прежде, чем обрывки мыслей успели сложиться в полную картину, я вспомнила плато Сомнидракотуля, тяжёлые капли и песню Сирены.

— Крон — бог времени, — без предисловий представил Господин Демиург, задирая голову к статуе. — Бог, благословивший Иверийцев своей величайшей магией. Подаривший им власть над самой непокорной стихией. Позволивший им, подобно богам, вмешиваться в ход истории и менять её во благо.

От коротко порыва ветра я поёжилась и обхватила себя руками. Взглянула на часы с символом и сразу же отвела взгляд, чтобы не выдать себя. Артефакт стихии времени. Мысли закружились безумным вихрем, запрыгали одна от другой…

Магия в Квертинде не появляется ниоткуда, она всегда является божественным благословением и откликом на воззвание. Каждое изменение мироздания подчиняется определённой логике и даже возведено в формулы. Все стихии имеют своего покровителя. Все…

Демиург молчал, позволяя мне принять и поверить в новую правду. Только он не знал, что я уже с ней сталкивалась лично.

Я могла бы догадаться, что создатель того чуда, которое вернуло мне ментора, использовал те же принципы, что и все остальные… Вложил свою редчайшую силу в артефакт, чтобы его могли активировать и другие маги. Если бы только я задумалась над этим глубже и внимательнее, то поняла бы, кто был создателем часов. Или создательницей… Да на них даже символ династии правителей!

Перед глазами возник образ Маины Зеваш, окружившей себя террескатом. У целительницы никогда не было стихии Ревда, но она смогла активировать артефакт с заклинанием именно этой склонности. Тогда, сидя в аудитории магистра Риина, я и не подозревала, что тоже ношу на себе артефакт чужой склонности, только гораздо более редкой. Артефакт иверийской магии. Теперь навечно утраченной… Возможно, в ту ночь на плато я потратила последнюю её кроху. Но всё же изменить ход истории мне помог…

— Восьмой бог? — вырвалось у меня само собой, и я растеряно забегала глазами по статуе. — Но… как? Земля — это плоть Толмунда, воды — слёзы Девейны…

Я сморщила лоб, пытаясь припомнить всё, что говорила магистр Калькут. Хуже истории Квертинда я знала только его религию. Но точно знала, что ни на занятиях, ни в учебниках Крон не упоминался. Упоминался он только… в названии проклятого Ордена! Орден Крона!