подошли к шатру Гэндальфа, что мрачным конусом чернел в тени скалы. Вошли внутрь, ожидая увидеть труп волшебника. Но волшебника они там не нашли.

Никогда раньше они не вступали внутрь этого шатра. Гэндальф никому не разрешал входить в его конусообразное жилище. В свете фонарика видно было, что неведомые гости перевернули все вверх дном. Видимо, что-то искали. Волшебник, как хорошо знала Яна, отличался аккуратностью и не обременял себя лишним вещами – все его пожитки умещались в одном рюкзаке. Теперь этот рюкзак лежал у их ног, а его содержимое вытрясли и расшвыряли по пространству шатра. Це-Це поднял рюкзак – его не только опорожнили, но и распороли по швам – искали нечто, что могло быть зашито в подкладку.

Магическую рукописную книгу, которую так любил читать Гэндальф, также растерзали – переплет был оторван и вспорот, страницы с красноватыми буквами разлетелись по всему шатру. Крови нигде не было, хотя создавалось впечатление, что здесь зарезали курицу, – мелкие белые перья из распоротой подушки порхали над землей. Походная койка мага была перевернута.

– Они похитили его, – сказала Яна. – Всех убили, а его забрали с собой. Им нужен был только он.

– Кто это сделал? Кто «они»? – спросил Цыганский Царь.

Яна не ответила. Держа перед собой светящийся фонарик, она внимательно смотрела на фотографию, которая была булавкой приколота к ткани шатра как раз над койкой, где спал маг.

Фотография, видимо, была вырезана из какого-то журнала советских времен – на ней совершенно лысый человек с пышными усами, в костюме и при галстуке смотрел в камеру крупными, прозрачными, янтарными глазами. В каждой руке он держал по одинаковому запеленатому младенцу. Несмотря на то, что его усы полностью закрывали собой рот, видно было, что под усами он улыбается, а глаза его блестели гордой радостью.

Фотографию вырезали вместе с подписью, и она гласила: «Выдающийся мультипликатор празднует рождение двойни».

Яна смотрела на фотографию пристальным неподвижным взглядом.

– Двусмысленная шуточка советских времен, – сказал Це-Це, имея в виду подпись.

– Двусмысленная… – повторила Яна словно под гипнозом. Она протянула руки и коснулась кончиком пальца сначала одного младенца, затем другого. – Два смысла… Два вместо одного.

Она отцепила журнальную вырезку от брезентовой ткани, повертела в руках, перевернула. На обороте можно было ознакомиться с кусочком статьи, повествующей об агрессивной политике США в отношении суверенного государства Чили.

– Переворот в Чили. Тысяча девятьсот семьдесят третий год. Именно из-за этого меня к нему магнитило… Он тоже разлученный близнец, как и я.

– Ты – разлученный близнец? – изумленно спросил Це-Це.

– Да, у меня есть сестра. Ее тоже похитили, точнее, она сама похитила себя. Теперь живет за границей, иногда присылает нам с мамой деньги.

– Деньги? Бумажные деньги? – Це-Це никак не мог стряхнуть с себя оторопь.

– К сожалению, не золотые пиастры. Просто евро.

Вспомнив о деньгах, они перешли в галерею пещер Смауга. На чахлых россыпях монет лежали несколько убитых эльфов. Их лица казались удивленными, в ладонях они сжимали пригоршни монет.

– Значит, ты из-за этого полюбила меня? Из-за моего имени? – спросил Це-Це.

– Да, из-за имени. Вначале мне понравилось твое имя, потом – ты сам.

– А мне мое имя всегда казалось нелепым, напыщенным… Я всегда стыдился его, – бормотал Це-Це.

– Ну и зря. Имена не даются просто так. Именно это мистика, мистер. Нам не стоит здесь оставаться.

Глава тридцать седьмая

Вертолетики

Существует звонкая фраза «Историю пишут победители». Так оно и есть. Но побежденные тоже не сидят без дела, если их не стерли в прах. Они пишут романы, подобные тому, который вы держите в руках, любезный читатель, хотя, возможно, у вас не руки, а золотые щупальца или коралловые ветви, – в таком случае нам ничего другого не остается, как только принести вам наши искренние извинения за необдуманное употребление слова «руки».

Великое Поражение награждает пораженных свободой, однако это свобода такого свойства, что не совсем ясно, как ею можно воспользоваться в тесной земной юдоли, – разве что написать сгоряча запутанный авантюрный роман, в котором неряшество и кропотливость сольются воедино. Кто истинные герои нашего романа? Их двое – мальчик и девочка, как в настоящей сказке.

Зовут их Тедди Совецкий и Яна Синельникова, они не брат и сестра, не возлюбленная пара, более того, они до сих пор не повстречали друг друга на страницах нашего повествования. И мы не станем обещать вам, золотой читатель и коралловая читательница, что эта встреча вообще состоится. К тому же некоторая сложность состоит в том, что, будучи главными героями нашего романа, Яна и Тедди не вполне подпадают под определение acting characters.

Они вполне герои, но не вполне «действующие лица» – они (по сравнению с другими персонажами романа) почти не совершают действий, что же касается их лиц, то не станем отрицать, что эти лица скрыты особыми туманцами, о которых мы особенно позаботились, и вам никогда не развеять этих робких облачных скоплений – да, да, мы к вам обращаемся, драгоценные и кораллово-золотые читатели-листатели.

А впрочем, если уж совсем честно, мы не совсем к вам обращаемся, а, скорее, друг к другу, потому как данный роман – это нечто вроде тайного обмена письмами – любовными посланиями, конечно же. Какими же еще, если не любовными? Письмами счастья, что ли? Нет, тут собраны не иначе как любовные письма, превращенные в неряшливо-кропотливый авантюрный роман. Кто же обменивается здесь любовными посланиями?

Мы обмениваемся, авторы романа. А кто авторы данного романа? Их (точнее, нас) тоже двое, не мальчик и девочка, а две девочки – мы уже известны вам, надеемся, под именами Рэйчел Марблтон и Эсти Фрост: именно эти имена мы собираемся начертать на титульном листе нашего романа.

Вот мы и открылись вам, кораллово-золотые, да и глупо говорить о какой-либо закрытости в сей миг, когда мы сидим совершенно голые на горячем песке, под сенью умопомрачительных и великолепных зонтов, а вокруг нас еще множество совершенно нагих людей предаются безоглядным и бесстыдным совокуплениям.

Мы находимся в эпицентре оргии, но, как любил говорить американский исследователь ЛСД Джон Лилли, «в центре циклона тихо и спокойно» – так же тихо и спокойно в тени нашего зонта, хотя он и соприкасается своими волнистыми краями с краями соседних зонтов, которые дают тень и прибежище для необузданных стонов, для раздробленных криков о всемогуществе секса: мы видим, как изящные девичьи пальцы, оборудованные изогнутыми коготками, процарапывают влажную спину мужчины, явно не принадлежащего к белокожей расе. Мы видим румяную молодую даму в перламутровых очках, которую исследуют