он будет делать тогда? Стоять за кассой в «Макдоналдсе»? Ты хочешь для него такого будущего?

– Нет, – ответил Майкл.

Он смотрел на фотографии Джеймса и не мог вообразить, как можно попытаться отобрать у него эту богатую жизнь. И что можно сделать, чтобы хоть немного к нему приблизиться. Джеймс бы, наверное, придумал. Он всегда что-то придумывал. Он бы посоветовал, если у него спросить: ну смотри, кудряшка, вот я, вот моя голова и мои руки – куда их применить, чтобы было на что тебя в ресторан отвести?..

Сорок тысяч в год – это, конечно, здорово. Там перспективы. Карьера. Не та, конечно, которую всегда хотелось, – но мало ли кому чего хочется. Жить-то надо в реальности. И не воображать на каждом шагу, как звёздный крейсер пикирует в центр города…

– Я знаю, что такое бедность. Я был единственным ребёнком в семье, – сказал Колин и снял с губы крошку табака. – Только поэтому моим родителям хватило денег на Университет права.

– Я не знал… – пробормотал Майкл.

– Когда мне было девятнадцать, я встретил девушку. Хелен. Мы повстречались полгода, я позвал её замуж – и здесь оказалось, – Колин глубоко затянулся, – что Хелен была не просто Хелен, а леди Хелен. Представь себе старинный аристократический род, двадцать пять поколений «ваших светлостей», «милордов», «миледи» и «сэров». У них во владении замок пятнадцатого века и коллекция живописи не хуже, чем в Галерее Тейт. Они покатились со смеху, когда услышали, что мы хотим пожениться.

Майкл слушал молча, не пытаясь вставить ни слова.

– Как ты понимаешь, у них были совсем другие планы, они уже подобрали ей жениха, породистого графа из своего окружения. Хелен пошла им наперекор, и они лишили её всего.

Колин вздохнул, поболтал кубиками льда в стакане.

– Мы поженились. Её отец отказался платить за обучение, и ей пришлось оставить Королевскую академию драмы. Она пошла работать за пятьдесят фунтов в день. Первые несколько лет мы виделись только по выходным.

Майкл тихо вытащил из пачки ещё одну сигарету.

– Она помогла мне встать на ноги, – сказал Колин. – Отказалась от всей своей прежней жизни, от друзей, от семьи. Я получил диплом, закончил магистратуру, нашёл отличную компанию, и Хелен могла ни о чём больше не волноваться. Она бросила работу, закончила Королевскую академию, но было уже поздно. Её мечта стать актрисой была недостижима. Всё, чем она могла довольствоваться, – роли второго плана. Чтобы выбиться в примы, ей были нужны связи, а она отказалась от них ради меня.

Колин тщательно затушил окурок, оставил его в пепельнице.

– Всё, что я делаю, – это ради неё и Джеймса. Я работаю как проклятый, чтобы они ни в чём не нуждались, но я не могу вернуть ей молодость. И я не дам Джеймсу повторить эти ошибки.

Майкл молчал.

– Я не буду от тебя ничего требовать, – сказал Колин, глядя прямо на него. – Я не твой отец и не имею на это права. Но я тебя попрошу. Если ты любишь Джеймса – не пытайся влиять на него. Не пиши, не звони. Пусть ваши чувства проверит время, и если он сам придёт к тебе – я останусь в стороне. Обещаю.

Осенний вечер был тёплым. Майкл шёл домой пешком. Путь был неблизкий – через Гайд-парк, через Мейфэр и Сохо, мимо Британского музея и Университета искусств. Листья сыпались под ноги, прохожие почему-то улыбались, встречаясь с ним взглядом. Хотелось сделать что-то прямо сейчас – то ли сорваться и побежать, не разбирая дороги, то ли заорать и разбить кулаки о кирпичную стену. Он держал руки в карманах и шёл вперёд.

В переулке на Олд-стрит ему подмигнула вывеска тату-салона. Майкл притормозил. Остановился. Внезапная мысль пришла, как озарение.

Он толкнул дверь плечом, зашёл в тёмное помещение. Стены были раскрашены граффити, оттуда смотрели оскаленные пасти волков и тигров, увитых змеями, колючей проволокой и розами.

Девушка с пирсингом в носу и зелёными волосами сидела в низеньком кресле, вытянув ноги в дырявых колготках, и листала комикс про Бэтмена.

– Привет, – она улыбнулась, подняв голову.

– Привет, – спокойно сказал Майкл – Хочу набить кое-что.

– Каталоги вот тут, – она кивнула на низкий столик у локтя, заваленный журналами и распечатками, сшитыми в папки. – Выбирайте.

– Мне не картинку, – сказал Майкл. – Надпись.

Девушка закрыла комикс и глянула на часы над входом:

– Хотите прямо сейчас?

– Да. Прямо сейчас.

Она поднялась с места, достала упаковку одноразовых перчаток, кивнула на кресло, торчащее из-за ширмы:

– Давайте. Какая надпись? Где писать?

Майкл снял пиджак, вытащил рубашку из брюк.

– На бедре. Вот тут, – он ткнул пальцем рядом с выступающей косточкой. – Инициалы. «J. S.».

37

Сара придирчиво посмотрелась в зеркальце, подмазала губы блеском, растёрла пальцем.

– Скажи, что у меня всё получится, – жалобно попросила она, глянув на Майкла поверх пудреницы.

– Ты красотка, – сказал тот и улыбнулся вполсилы. – Они в обморок хлопнутся, когда тебя увидят.

– Пиздишь, как дышишь, – нервно отозвалась она и сжала его руку. – Но это бодрит. Спасибо.

Вокруг стоял галдёж, как в зале ожидания на автобусной станции. Пока Сара маниакально изучала своё отражение, Майкл откинулся на спинку стула, скользнул взглядом по головам.

Было даже смешно, что Сара не знала.

Если бы знала – не позвала бы с собой на кастинг. Он упоминал когда-то, что сам хочет сниматься в кино, но тогда всё было иначе, да и планы у него были другими – не в актёры идти, как Джеймс советовал, а в каскадёры. Если бы знала – наверняка подумала бы, что просьба будет звучать издевательством. Пойти поддержать её на пробах на главную роль?.. Посидеть сбоку на краю того мира, куда он сам так рвался, но куда теперь ни за что не попадёт?.. А в жопу ей не пойти?..

Он всерьёз подумал послать её с такой просьбой, но потом решил – да какая теперь разница?

Они сидели в большом зале посреди шумной толпы парней и девчонок. На двери в смежный кабинет висело объявление: «ЗА ЧАС ДО ВЕСНЫ. Юноши: рост 175–185 см, возраст 19–25 лет. Девушки: рост 170–180 см, возраст 18–28 лет».

– А что за фильм будет? – спросил Майкл, чтобы отвлечься.

– Какая-то драма начала века, – сказала Сара. – Спасибо, что пошёл со мной, я бы тут свихнулась от волнения.

– Пиздишь, как дышишь, – отозвался Майкл.

И всё-таки хорошо, что она его позвала. Он смотрел на молодые лица парней, кучковавшихся по залу, и понимал: ему тут не место. Они богатые и ухоженные. С рельефными руками, журнальными