Они расположились на террасе кафе, приподнятой над землей на несколько ступенек. В ожидании кофе Николь и Эрве молчали.

По совести говоря, эта лавина неприглядных открытий Мерша не удивила. Внутренний голос всегда шептал ему, что в прошлом его и его семьи не все стыкуется. Несмотря на все усилия, Одетта и Симона не смогли полностью скрыть свои душевные травмы. Дети умеют читать между строк, улавливать недомолвки и особенно – разоблачать хитрости взрослых, которые пытаются утаить от них правду.

Эрве первым получил свою дозу ужаса; теперь и Мерш получил свою. Да, он был оглушен, но при этом сжат как пружина и готов использовать все свои умения. Он был подобен птице, которая взлетает против ветра и черпает силу в невзгодах.

Без сомнения, Рим призывал к окончательному расчету. Они убили одного отца-монстра, так почему не убить и второго? После индийского кошмара Мерш не чувствовал себя измотанным, напротив – он был бодр и возбужден. До сих пор и в его биографии, и в биографии младшего братишки зияли пробелы; теперь, пройдя через насилие и разрушение, они ставили точку в своих судьбах.

Мерш принес кофе. Эрве и Николь, чьи волосы развевались на ветру, осторожно, словно пробуя яд, пригубили напиток. Мерш к своей чашке даже не прикоснулся. Он наслаждался мирным зрелищем залитого солнцем бульвара Сульт. В этом бульваре, названном в честь наполеоновского маршала, не было ничего особенного, но его простор и безмятежность, как и фасады домов – красных, как гусарские мундиры, – казались родными и действовали умиротворяюще.

– Завтра утром отправляемся в Рим, – объявил он.

– Что ты собираешься делать? – немедленно отозвалась Николь. – Приехать и убить кардинала?

– Это единственное решение.

Она смотрела на проезжающие автомобили, похожие в этом освещении на серебристых карпов.

– Странно, что ты, полицейский, ни разу не заговорил об аресте.

– Мы арестовываем, когда у нас есть доказательства, когда мы знаем, что виновные предстанут перед судом и будут осуждены. Не думаю, что это наш случай.

Новая пауза, заполненная мурлыканьем автомобилей, блестящие кузова которых отражались в окнах кафе.

– Мы обязаны попытаться, – настаивал Мерш. – Может, мы успеем нанести упреждающий удар.

– Да ну?

– Может, Антуан еще не знает о смерти брата и мы выиграли первый раунд.

– У тебя странная манера выражаться.

– Просто я стараюсь не драматизировать.

Не поворачивая головы, Николь надменно взглянула на него – искоса, из-под век. Мерш ответил ей суровым взглядом – он был не в настроении терпеть ее женские фанаберии…

Дискуссию возобновил Эрве:

– Так что ты предлагаешь?

– Повторяю: завтра утром мы едем в Рим. На машине.

– Почему не на самолете?

– Потому что я буду вооружен. Нам нельзя рисковать.

– А там? Что мы будем делать?

– Действовать по ситуации.

Николь хмыкнула:

– Ты когда-нибудь бывал в Риме?

– Нет.

– А в Италии?

– Нет.

– Ватикан – это крепость, которую охраняют сотни полицейских и швейцарская гвардия. Не знаю, в курсе ли ты, но это государство в государстве.

– Нам кое-кто сможет помочь.

– Кто?

– Один итальянский друг.

– Итальянский друг?

– Мы знакомы еще с войны в Алжире.

– А чем он занимается сегодня?

– Он полицейский.

Николь коротко кивнула. Она сразу подумала, что Мерш хочет повторить трюк с Мукерджи: обратиться к полицейскому, который поможет им, не пачкая собственных рук. Она не ошиблась: именно это он и задумал.

Мерш заявил:

– У нас есть ночь, чтобы собрать информацию об Антуане.

– А где я сегодня буду спать? – вдруг спросил Эрве.

– У себя дома, а что?

– Нет.

Мерш не сразу понял его замешательство: ночевать у бабушки после таких откровений было все равно что спать в змеином гнезде.

Эрве нуждался в передышке. Он еще не переварил эту историю.

– Он будет спать у меня.

Мерш искоса посмотрел на Николь.

– Квартира у нас большая, – продолжала она. – Есть несколько гостевых комнат. И я даже не уверена, что мои родители вернулись.

– Что ж, в таком случае… – великодушно разрешил Мерш.

Он спросил себя, не окажутся ли эти юнцы в одной постели. Ревновал ли он? Нет. Просто он в это не верил, и это еще слабо сказано. Никто, находясь в пути между двумя преисподними, не думал бы об этом. Даже он…

Езда по индийским дорогам была сродни самоубийству. Итальянские «страде» оказались ненамного лучше.

Они выехали накануне, на рассвете, и теперь двигались по шоссе А6 – новой автотрассе, ведущей в Аваллон (не путать с мифическим островом короля Артура). Затем они спустились к Макону по национальной дороге № 6 и помчались на восток, к швейцарской границе.

В первый день за руль по очереди садились Эрве и Николь – Жан-Луи, который вчера до поздней ночи читал старые газеты, всю дорогу спал. Итальянские водители отличались своеобразной манерой вождения, и ее следовало опасаться. Грузовики, бешено сигналя на мотив «Кукарачи», проносились так близко, что «дофина» каждый раз едва не отрывалась от земли, захваченная воздушным потоком. Звуки клаксона проникали под кожу, в вены, как игла капельницы. Николь держалась стойко и меняла передачи, словно перезаряжала винчестер.

«Дофина» тоже не подводила, хотя приходилось регулярно останавливаться, чтобы дать мадемуазель охладиться.

Когда они начали штурмовать крутые альпийские перевалы, Николь перешла в режим экономии энергии. Она вела машину на автомате, ограничиваясь рефлекторными движениями, или спала на заднем сиденье, время от времени открывая один глаз, чтобы увидеть, что они въезжают в очередной туннель… Глубокой ночью они добрались до окраины Милана. Восемьсот километров примерно за двадцать часов; неплохо. Они проспали до рассвета. Не в хостеле и тем более не в отеле, а прямо в «дофине» – подобно поиздержавшимся путешественникам, какими они помимо собственной воли и стали.

Сегодня, в эту лучезарную пятницу, они неслись по новым дорогам, которые пылали на солнце, как горящий фитиль. Раскаленное добела солнце слепило, сводило с ума. Сельская местность была выжжена, вычищена до полной гладкости. Среди этой пустыни Николь по-прежнему судорожно сжимала руль, не думая ни о чем.

Они уже подъезжали к Флоренции, когда оклемавшийся Жан-Луи соизволил вкратце изложить им информацию, которую за два дня до того почерпнул из подшивки газеты «Монд». Получилась мини-биография Антуана, скупой набросок в несколько штрихов, без привязки к датам.

Родился в Индии. Детство провел в Королевстве, на зеленых сусунских холмах.

Учится во Франции у отцов-иезуитов, затем получает кафедру истории христианства в Парижском католическом институте. Монсеньор Захера вызывает его в Ватикан, и он делает карьеру в самом сердце папского города. В пятидесятые годы его назначают номинальным епископом Таормины, то есть он не отправляется в свою епархию, а остается при Святом престоле. В 1962 году на втором Всемирном соборе в Ватикане Антуана привлекают для консультации в качестве перитуса – специалиста в области богословия. В 1965-м нынешний папа Павел VI провозглашает его кардиналом.

– В общем, совершенно безупречная биография, – заключила Николь.

– Точно, – отозвался Мерш.

– Может, он завязал? – рискнула предположить она.

– Посмотрим. Перед отъездом я позвонил своему приятелю. Попросил его кое-что проверить.

– Думаешь, Антуан тоже убийца?

– Я в этом уверен.

– Почему?

– Из-за