большое значение. Кроме того, люди могут укреплять чувство гордости за свой этнос, встраиваясь в систему ролевых различий. Такая возможность существует у этнических групп давно: например, мастера по обработке мрамора из Вифинии, древней провинции на территории современной Турции, были известны по всей Римской империи, а в империи инков представители рукана несли паланкин императора[1058]. Такие отличия могут обеспечивать психологическое преимущество, когда небольшое число одаренных людей влияет на более широкое восприятие их этнической группы. Но трения уменьшаются, если многие представители этноса избирают род занятий, на котором останавливает свой выбор лишь небольшое число людей. И наоборот, представителей этнического меньшинства могут ждать ответные меры, если они выбирают карьеру, предпочитаемую представителями доминантной группы. По этой причине человеку, получившему желаемую работу, дают более негативную оценку, как сопернику, если он или она принадлежит к этническому меньшинству[1059]. Такая чувствительность к выбору профессий людьми снижается в годы с низкой социальной конкуренцией или когда обществу требуется приток рабочей силы. Времена экономического расцвета и войны – это периоды, когда чужаков активно включают в общество, и некоторые этносы могут процветать. Даже охотники-собиратели команчи предоставляли пленникам устойчивое социальное положение в качестве воинов, когда требовалось пополнить их ряды. Периоды острой конкуренции представляют собой другую крайность – этнические меньшинства могут отвергаться местным населением. Например, обычно терпимые римляне становились ксенофобами в годы голода, когда некоторым этническим группам запрещалось посещать Рим[1060].

Иммигранты без выдающихся способностей по-прежнему имели возможность продвинуться. В основном ожидалось, что представители этнических групп, подобно рабам и покоренным народам в прежние времена, будут заниматься такими видами труда, которые не нравились местным. Это могла быть черная работа, не требующая специальных способностей. Или группу могли нанимать на работу, которая требовала обучения, но соответствовала низкому статусу. Примером служит ситуация с чернокожими американцами, которые в XIX в. становились парикмахерами, обслуживающими белых клиентов. Тем не менее мастерство, имевшее глубокую основу, могло принести процветание любому. В случае с профессией парикмахера итальянцы, которые иногда занимались этим ремеслом из поколения в поколение, стали популярными и к 1910 г. вытеснили большинство чернокожих парикмахеров[1061].

В главе 18 при описании альянсов нам встречались предшественники такого рода специализации в моделях торговли между обществами. Те, кто мог вносить вклад в виде чего-нибудь уникального (бумерангов или одеял, как в случае охотников-собирателей; вина, сыров и духов – как современные французы), получал подходящих торговых партнеров[1062]. Привлечение талантливых чужаков в общество в качестве его членов служило способом обойти необходимость ведения ненадежных торговых переговоров. В маленьком обществе, как упоминалось ранее, вопрос можно было решить вступлением в брак с чужаком. Африканские сообщества земледельцев, которые нанимали пигмеев в качестве сезонных рабочих, также полагались на них в том, что касается получения продуктов леса. Некоторые фермеры вступали в брак с пигмеями, чье мастерство в добывании мяса и меда было благом для деревень и снижало их зависимость от пигмеев со стороны[1063]. Другим вариантом приобретения мастеров был захват силой. Наиболее ценными пленниками для племен Тихоокеанского Северо-Запада были ремесленники, а в исламских регионах рабы выполняли работы по металлу, занимались плотничеством, живописью и другими практическими и художественными ремеслами[1064].

Но при наличии правильных стимулов для того, чтобы привлечь людей, обладающих особым даром, не требуется сила. Малую долю иммигрантов всегда составляли высококвалифицированные люди, чье прибытие служит признаком «утечки мозгов» из их родных стран[1065]. Когда Афинскую академию, основанную Платоном, закрыли в 529 г., ученые отправились в государство Сасанидов на территории современного Ирана, взяв с собой свитки[1066]. Юлий Цезарь даровал гражданство врачам и учителям, которых и сегодня так не хватает в некоторых уголках мира[1067]. Но вероятно, чаще всего на протяжении истории квалифицированные чужаки выполняли функции купцов. Законы Хаммурапи, царя первой династии Вавилона, установленные в 1750-х гг. до н. э., включали право торговцев-чужестранцев открывать лавку, а с течением времени многие из них стали натурализованными гражданами[1068].

Тем не менее даже пользующимся популярностью людям достижение положения, хотя бы близкого к равенству, дается с трудом. «Мы видим, как расизм и нейтивизм сосуществуют с нашей риторикой доброжелательства и толерантности и поднимают свои безобразные головы», – пишут об иммиграции два авторитетных специалиста[1069]. Это не значит, что иммигрант и принимающая страна не могут содействовать взаимному успеху. Фактически ожидание улучшения качества жизни дает возможность вынести любое жестокое обращение, несмотря на все оскорбления, которые людям приходится терпеть. Квалифицированные специалисты-иммигранты, часто приезжающие из обществ, слишком бедных, чтобы их обеспечивать, могут занять свободные элитные рабочие места, точно так же, как не обладающие квалификацией, возможно, займутся скромной работой, никому не переходя дорогу. И в том и в другом случае новоприбывшие в самом начале могут полагаться на помощь представителей своей этнической группы, имеющих гражданство[1070].

Конечно, общества также развивают возможности для временного привлечения иностранцев с целью обеспечения кратковременных потребностей в рабочей силе без предоставления им гражданства, по существу ввозя их до тех пор, пока их задача не будет выполнена, как свидетельствуют сезонные перемещения сельскохозяйственных рабочих между Мексикой и США. Даже когда мигрантам позволяют остаться в принимающей стране, им могут не предоставлять законные права или предоставить их только по истечении долгого времени, и из-за такого положения чужестранцев гораздо проще использовать и выдворить[1071].

Во всех этих случаях стереотипные представления о талантах или недостатках, по-видимому, играют важную роль в сосуществовании этносов, точно так же, как сходные убеждения были ключом к сосуществованию слоев общества еще во времена древнейших оседлых охотников-собирателей.

Раса

Люди, ассимилирующиеся в обществе, попадают в затруднительное положение из-за несоответствия между тем, что они думают о самих себе, и тем, как их воспринимают все остальные. Как правило, иммигранты обнаруживают, что идентичность, которую они высоко ценили всю свою жизнь, ничего не значит в новой стране. Так, в Европе или Америке иммигранта, который вырос гордым представителем одного из племен тсонга в Мозамбике, в лучшем случае считают мозамбикцем и гораздо чаще – просто чернокожим, определение, не имеющее социальной значимости на большей территории Африки[1072].

За счет такого процесса слияния из групп, которые первоначально имели значение для людей, появляются расы в широком значении этого слова. Подобное упрощение идентичности отражает тот факт, что первоначальная приверженность иммигрантов обычно слишком сложна для того, чтобы ее понимали и ценили в принимающей их стране. Поэтому иммигранты оказываются вынуждены проходить через процесс этнической дезинтеграции и разложения, упоминавшийся ранее[1073]. Именно так шошоны, могавки, хопи, кроу и другие племена, сетует команч Пол Чат Смит, «стали индейцами, более или