— Ну и давай, копай дальше, — без малейшегосочувствия оборвал Боб.

— Эй, глядите! — Кол показал на небо.

Восемнадцать английских легких бомбардировщиковаккуратнейшим строем, будто на параде, пронеслись над долиной и сбезукоризненной точностью сбросили бомбы на немецкие и итальянские позиции.

— Очень даже красиво, — заметил сержант БобМэллой, вывернув длинную шею и глядя в небо.

Через три дня он был мертв — при новом наступлении огромныйосколок шрапнели срезал ему руку и половину бока, но задерживаться возле негобыло некогда, кто-то успел лишь вытащить свисток из его искромсанных губ.Теперь люди гибли как мухи, слишком они вымотались, стали уже не такимипроворными и осмотрительными; но за каждый захваченный клочок этой несчастнойбесплодной пустыни они держались цепко, наперекор яростному сопротивлениюотборных войск противника. Теперь в них говорило лишь одно тупое, упрямоечувство — они нипочем не желали потерпеть поражение.

Девятая дивизия держалась против войск фон Шпонека иЛюнгерхаузена, а тем временем на юге оборону немцев прорвали танки, инаконец-то Роммель был разгромлен. К 8 ноября он еще пытался вновь собрать своисилы за границей Египта, но Монтгомери завладел всей Сахарой. Одержана былавесьма важная тактическая победа, второй Эль-Аламейн; Роммелю пришлось,отступая, бросить большое количество танков, пушек и прочей техники. Теперьможно было уверенней начинать операцию «Факел» — наступление из Марокко иАлжира на восток. «Лис пустыни» еще полон был боевого пыла, а все же не тот,слишком его потрепали под Эль-Аламейном. Самое крупное и решающее сражение вСеверной Африке теперь было позади, и победу в нем одержал фельдмаршалМонтгомери.

Второй Эль-Аламейн оказался лебединой песней ДевятойАвстралийской дивизии в Северной Африке. Наконец-то ее посылали в родные края,отбивать у японцев Новую Гвинею. С марта 1941 года дивизия почти непрерывнобыла на передовых позициях — прибыла она на фронт плохо снаряженная и плохообученная, возвращалась же овеянная славой, которую превзошла разве толькослава Четвертой Индийской дивизии. И в рядах Девятой целыми и невредимымивозвращались на родину Джиме и Пэтси.

Конечно же, им дали отпуск, чтобы съездить домой, в Дрохеду.Боб поехал за ними на машине в Джилли к поезду из Гундивинди: Девятая покаобосновалась в Брисбене для обучения боевым действиям в условиях джунглей,после чего ей предстояло отправиться на Новую Гвинею. Когда «роллс-ройс»подкатил к Большому дому, все женщины уже стояли на лужайке и ждали; Джек иХьюги держались чуть позади, но и им не терпелось увидеть младших братьев. Всеовцы, сколько их еще уцелело в Дрохеде, могут, если угодно, испустить дух, всеравно сегодня — праздник и никто не работает.

Но и когда машина остановилась и Пэтси с Джимсом вышли,никто не шелохнулся. Как изменились близнецы! За два года в пустыне прежняя их формаизорвалась в клочья; их обрядили в новую, зеленую, под цвет джунглей, и вообщеих было не узнать. Они казались куда выше прежнего, да и вправду выросли;последние два года они взрослели и мужали вдали от Дрохеды и намного обогналистарших братьев. И вот они уже не мальчики, но мужчины, только мужчины совсеминого склада, чем Боб, Джек и Хьюги, — тяжкие испытания, пьянящий жарбитвы и ежечасная близость смерти сделали их такими, какими никогда бы несделала Дрохеда. Солнце Северной Африки высушило их, опалило кожу до цветакрасного дерева, выжгло последние следы ребячества. Да, вполне можно поверить,что эти двое, в простой военной форме и шляпах с полями, приколотыми над левымухом кокардой австралийских вооруженных сил — восходящим солнцем, убивали своихближних. Это видно по их глазам — глаза у них голубые, как были у Пэдди, номного печальнее, и нет во взгляде отцовской кротости.

— Мальчики, мальчики мои! — закричала миссис Смити, заливаясь слезами, бегом бросилась к ним. Нет, что бы они ни делали, как быни переменились, все равно они — ее малыши, те самые, которых она купала,пеленала, кормила, чьи слезы осушала, чьи синяки и царапины целовала, чтобскорей прошла боль. Вот только новые их раны, не видные глазу, исцелить уже нев ее власти.

И тут рухнули преграды истинно британской сдержанности —смеясь и плача, все окружили близнецов, даже несчастная Фиа похлопывала их поплечам и силилась улыбнуться. После миссис Смит надо было поцеловать Мэгги,поцеловать и Минни, и Кэт, и застенчиво обнять маму, без слов стиснуть рукиДжека и Хьюги. Здесь, в Дрохеде, никому не понять, что это значит — вернутьсядомой, не понять, как жаждали и как боялись они оба этой минуты.

А как они набросились на еду! «В армии так некормят», — со смехом говорили они. Пирожные с белой и розовой глазурью,ореховый рулет в шоколаде, горячий сливовый пудинг, гренадиллы, сливки отдрохедских коров. Помня, как они в детстве маялись животиками, миссис Смит несомневалась — и теперь промаются неделю, но они, видно, не опасались несваренияжелудка, лишь бы можно было все эти горы еды запивать несчетными стаканами чая.

— Это вам не вогохины лепехи, а, Пэтси?

— Угу.

— Что значит «вогохины»? — спросила миссис Смит.

— Вогохи — это арабы, а то есть еще вопохи — этоитальяшки, верно, Пэтси?

— Угу.

Удивительное дело, близнецы могли часами говорить проСеверную Африку — вернее, говорил Джиме: какие там города и люди, и как тамедят, и какой музей в Каире, и как жилось на борту транспорта и в лагере наотдыхе. Но никакими силами нельзя было добиться, чтобы они рассказали онастоящих боях, о сражениях за Газалу, Бенгази, Тобрук и Эль-Аламейн, —тут они на все вопросы отвечали уклончиво и спешили заговорить о другом. Позже,когда война кончилась, женщинам приходилось опять и опять в этом убеждаться: мужчины,которые побывали в самом пекле, никогда об этом не рассказывали, не вступали вобщества и клубы ветеранов и вообще не желали связываться с организациями, чтостарались увековечить память войны.

В честь близнецов в Дрохеду созвали гостей. Устроили,конечно, прием и в Радней Ханиш, ведь Аластер Маккуин тоже воевал в Девятойдивизии и тоже приехал в отпуск. Двое младших сыновей Доминика О'Рока были сШестой дивизией на Новой Гвинее, и, хоть сами они приехать не могли, праздниксостоялся и в Диббен-Диббене. Во всей джиленбоунской округе каждая семья, укоторой сын был в армии, хотела непременно отметить благополучное возвращениетроих парней из Девятой дивизии. Женщины и девушки ходили за ними по пятам, нохрабрецам Клири женское внимание внушало страх, какого они никогда неиспытывали в бою, и оба всякий раз старались улизнуть.

Похоже, Джиме и Пэтси вообще не желали знаться с женщинами,их тянуло только к Бобу, Джеку и Хьюги. Наступала ночь, женщины Дрохедыотправлялись спать, а они все еще сидели с братьями (и тем волей-неволейприходилось засиживаться допоздна) и раскрывали перед ними наболевшие,израненные сердца. А днем разъезжали по раскаленным выгонам Дрохеды (шелседьмой год засухи) и счастливы были хоть ненадолго вновь почувствовать себяштатскими людьми.