У Сатомуры было выражение лица совершенно как у доброго дедушки, который смотрит на своего внука.

– Та комната… впрочем, как и палаты во всех корпусах клиники Куондзи, включая это новое здание, были построены таким образом, что идеально подходят для формирования восковых мумий, – добавил Кёгокудо. – Выстроивший их человек был немного эксцентричным. Все спроектировано таким образом, чтобы комнатная температура не поднималась, а также всюду уделено слишком много внимания герметичности помещений – это похоже на работу архитектора с мономанией.

– В самом деле… Что ж, это также объясняет, почему те мыши так хорошо сохранились – они тоже превратились в восковые мумии! Все-таки это имело отношение к делу, не так ли? Ты же их видела? – торжествующе, как ребенок, сказал Энокидзу.

– Мыши? – пробормотала Ацуко Тюдзэндзи, как будто тотчас вспомнив, о чем он говорил. – Мыши в лаборатории… Должно быть, они умерли вскоре после того, как умер Макио-сан.

– Есть восковые мумии мышей? Ой, хочу посмотреть! – воскликнул Сатомура с детским воодушевлением.

Наверное, тем, как сильно Энокидзу и Сатомура отличались от обыкновенных людей, они были похожи друг на друга.

– Да кому какое дело до этих дурацких мышей! Скорее продолжай свой отчет.

– Да-да… Я также обнаружил на мертвом теле следы формалина, которым оно было обрызгано.

– Антисептика?

– Нет, поскольку тело было лишь обрызгано им снаружи, он не мог предотвратить разложение. Он ведь тотчас испарился. Может быть, какой-то магический ритуал или заклятие?

– Или тот, кто его использовал, не знал, что он испарится, и надеялся на результат…

– Нет. Это, вероятно, заклятие, – сказал Кёгокудо.

– Если заклятие, то это по твоей части, Тюдзэндзи-кун. Я занимаюсь вскрытиями. Так вот, что касается причины смерти…

– Потеря крови? – проворчал Киба. – Это и так понятно, так что ты уже можешь ехать домой.

– Это не так, – сухо сказал Сатомура. – Причина смерти – травма головного мозга. У него пробит череп.

– Что?! – одновременно воскликнули Киба и Ацуко Тюдзэндзи.

– Может быть, в него попал какой-нибудь предмет из тех, что бросала Кёко?

– Точно нет.

– Хорошо, Сатомура-сэнсэй, получается, что потерпевший, будучи раненным в бок, самостоятельно скрылся в библиотеке, где он упал на пол и ударился головой… правильно?

– Это тоже не так. Жертва получила ранение сюда, вот сюда, в живот… – Сатомура показал на себе, куда именно нож вошел в тело Фудзимаки. – Это довольно больно, и он потерял большое количество крови, так что, думаю, его сознание также было спутанным. Поскольку ему было больно, он вот так свернулся калачиком и упал на пол.

Сатомура все последовательно продемонстрировал – схватился за свой бок, рухнул на пол и скорчился в точности как эмбрион в утробе.

– Поскольку отсюда у него торчало орудие убийства, положение тела было вот таким. К тому же я полагаю, что у жертвы уже не было сил, чтобы самостоятельно подняться из этой позы. И вот, пока он так лежал, кто-то пришел и бросил что-то тяжелое… какой-то тупой предмет прямо ему на голову. Крак! Вот причина смерти.

Некоторое время никто ничего не говорил – каждый рисовал в своем воображении эту сцену. Как всегда, первой нарушила молчание Ацуко:

– Но… но это же… подождите немного. То есть эта травма не была нанесена уже после смерти?

– Именно.

– После того как потерпевший был ранен ножом… через сколько примерно времени он умер бы естественным образом от потери крови, если б ему не была оказана медицинская помощь?

– Поскольку удар пришелся в неудачное место, – от пятнадцати минут до получаса.

– То есть в тот промежуток времени от пятнадцати до тридцати минут, который прошел с момента, как Фудзимаки-сан был ранен, до его кончины… неужели кто-то вошел в закрытую комнату и добил его?

– Получается так.

– Эй, погоди-ка, Сатомура… Подобного не могло произойти! Это невозможно!

– Насчет этого я не знаю. Мое дело – дать медицинское заключение.

– А‐ха-ха-ха-ха! – Энокидзу неожиданно и совершенно неуместно рассмеялся.

Все одновременно с укоризненным видом обернулись на него.

– Ну отлично. Мы снова пришли к тому, что это обыкновенное убийство в запертой комнате!

Было решено одновременно допросить по обстоятельствам дела директора клиники и его жену. У меня не было опыта ведения полицейских допросов, поэтому я не знал, что в таких случаях свидетелей, как правило, опрашивают индивидуально, так что Киба некоторое время спорил об этом со своими подчиненными. Однако, учитывая, что это было предложением Кёгокудо, а также принимая во внимание весьма необычное развитие событий, в конце концов все сошлись на том, что это особый случай и для него нужно сделать исключение.

Теперь двое супругов сидели перед Кибой.

Тот долго раздумывал, опустив голову, затем неожиданно, как будто отбросив в сторону досаждавшие ему мысли, поднял глаза.

– Да что тут вообще происходит? – рявкнул он. – Вы двое что, не знали, что у вас там лежал труп?

– Не знали, – безвольным голосом произнесла управляющая делами клиники. – Мы были уверены в том… в том, что Макио-сан жив. Зайти в ту комнату… нам было страшно даже приближаться к ней.

– Страшно? Странное слово… Полтора года не заходить в комнату, где лежит ваша собственная больная дочь! Что вы за люди?!

– Я… да. Вы всё правильно говорите. Наверное, я недостоин того, чтобы называться отцом. Вы спрашиваете, знал ли я… у меня были предположения. Стоящий там священник тоже об этом говорил. Конечно же, я догадывался. Как мне недавно кто-то сказал… один плюс один всегда равняется двум. Не открыв дверь, невозможно выйти из комнаты. Так что либо он открыл дверь и вышел, либо никогда не выходил – как тут еще ответишь… Но в любом случае последствия были бы довольно безрадостные. Получалось, что либо дочка, либо мой зять совершили преступление. Так что я…

– Сделали вид, будто ничего не видели. Но, Куондзи-сэнсэй, сколько, как вы думали, так могло продолжаться? Я в жизни не слышал о настолько плохо – я бы сказал, бесцеремонно – спрятанном трупе за всю историю криминалистики!

– Так-то оно так… – проговорил старик и на некоторое время замолчал, прежде чем продолжить: – Так ведь, раз это было такое, как вы говорите, бесцеремонное происшествие, я и не сомневался, что оно будет раскрыто, так что оставил все как есть. Зачем было предпринимать какие-то активные действия, чтобы что-то уладить и только оттянуть неизбежный крах? Я… признаться, я устал поддерживать доброе имя этой семьи, рекламную вывеску с фамилией «Куондзи» на дверях этой клиники. Я утратил эту лошадиную силу уже десять лет назад.