— Он был в сознании, когда вы его нашли?

Хенчек замялся с ответом.

— Нет. Только что-то бормотал. Как спящий человек, которомуснится кошмар.

— Тогда он не сможет ответить на этот вопрос, не так ли?Хенчек, ты просил помощи и поддержки. Просил от лица всех своих кланов. Тогдапомоги мне! Помоги мне, чтобы я смог помочь тебе!

— Я не вижу, чем это поможет.

Может и не помогло бы, не помогло бы в борьбе с Волками,которые страшной угрозой нависли над всей Калья Брин Стерджис, но у Роландабыли и другие заботы, в других мирах, сразиться ему и его ка-тету предстояло нетолько с выходцами из Тандерклепа. Он стоял, глядя на Хенчека, положив руку нахрустальную ручку двери.

— Она была приоткрыта, — наконец, ответил Мэнни. — Так же,как и ящик. На чуть-чуть. Тот, кого они зовут Стариком, лежал лицом вниз.Здесь, — Хенчек указал на усыпанный камешками и костями пол пещеры у ногстрелка. — Ящик стоял у его правой руки, открытый вот на столько, — Хенчекразвел большой и указательный палец примерно на два дюйма. — Из него доносилисьзвуки каммен. Я слышал их и раньше, но таких громких — никогда. От них у менязаболели глаза, покатились слезы, а Джеммин вскрикнул и двинулся к двери.Наступил на руку распростертого на земле Старика и даже этого не заметил.

Дверь была приоткрыта, как и ящик, и из нее в пещеру лилсяужасный свет. Я много путешествовал, стрелок, побывал во многих где и во многихкогда; я видел другие двери и тодэш-такены, дыры в реальности, но никогда несталкивался с таким светом. Черным, как все в пустоте, но в нем выделялосьчто-то красное.

— Глаз, — уточнил стрелок.

Хенчек уставился на него.

— Глаз? Так ты говоришь?

— Думаю, что да. Черноту, которую ты видел, отбрасывалЧерный Тринадцатый. А красное — скорее всего, Глаз Алого Короля.

— Кто он?

— Я не знаю. Мне лишь известно, что находится он далеко навостоке, в Тандерклепе или еще дальше. Я верю, что он, возможно, хранительТемной Башни. Может, даже думает, что Башня принадлежит ему.

При упоминании Роландом Темной Башни старик, словно в ужасе,закрыл глаза руками.

— Что произошло потом, Хенчек? Скажи мне, прошу тебя.

— Я потянулся к Джеммину, чтобы остановить его, потомвспомнил, как он наступил на руку лежащего мужчины, не заметив этого, иотказался от этой мысли. Подумал: «Хенчек, если ты это сделаешь, он утащит тебяза собой», — старик встретился с Роландом взглядом. — Мы путешествуем, тебе этоизвестно, и редко испытываем страх, потому что полностью доверяем Всевышнему.Однако, я испугался этого света и мелодии этих колокольцев, — он помолчал. —Они ужаснули меня. Я никогда не говорил о том дне.

— Даже с отцом Каллагэном?

Хенчек кивнул.

— Он ничего не сказал вам, когда очнулся?

— Спросил, умер ли он. Я ответил, если он умер, то мы тожемертвецы.

— А что случилось с Джеммином?

— Умер через два года, — Хенчек похлопал по левой сторонегруди. — Сердце.

— Сколько лет прошло с тех пор, как вы нашли Каллагэна?

Хенчек покачал головой.

— Стрелок, я не знаю. Ибо время…

— Да, сдвинулось, — нетерпеливо прервал его Роланд. — Новсе-таки, по твоим прикидкам.

— Больше пяти лет, потому что он построил церковь и заполнилее суеверными дураками, ты понимаешь.

— А что сделал ты? Как спас Джеммина?

— Упал на колени и закрыл ящик, — ответил Хенчек. — Это все,что я мог сделать. Если б промедлил еще секунду, то затерялся бы в черномсвете, который все лился из двери. Он отбирал у меня все силы… и туманилголову.

— По-другому и быть не могло, — мрачно бросил Роланд.

— Но я действовал быстро, и как только крышка захлопнулась,закрылась и дверь. Джеммин барабанил по ней кулаками, требовал и молил, чтобыона пропустила его. Потом упал, потеряв сознание. Я вытащил его из пещеры.Вытащил их обоих. Побыв какое-то время на свежем воздухе, они пришли в себя, —Хенчек поднял руки, опустил, как бы говоря: «Такие вот дела».

Роланд в последний раз попытался повернуть ручку. С прежнимрезультатом. Но он понимал, что ситуация изменится, если принести сюда магическийкристалл…

— Пора возвращаться, — он опустил руку. — Я хотел бы успетьв дом отца Каллагэна к ужину. А для этого нам нужно быстро спуститься к лошадями еще быстрее скакать всю дорогу.

Хенчек кивнул. Борода во многом скрывала выражение его лица,но Роланд чувствовал, что старик испытывает облегчение, покидая пещеру.Облегчение испытывал и Роланд. Кому приятно слышать обвиняющие крики матери иотца, доносящиеся из пропасти. Не говоря уже про крики мертвых друзей.

— Что случилось с говорящей машиной? — спросил Роланд, когдаони двинулись вниз по тропе.

Хенчек пожал плечами.

— Ты знаешь, что такое байдерейки?

«Батарейки». Роланд кивнул.

— Пока они работали, машина вновь и вновь повторяла одно ито же сообщение, говоря нам, что мы должны пойти в Пещеру голосов и найтичеловека, дверь и чудо. А также песню. Когда однажды мы дали послушать ее отцуКаллагэну, он заплакал. Ты должен спросить его об этой песне, она — точно частьего истории.

Роланд вновь кивнул.

— Потом байдерейки умерли, — в пожатии плеч Хенчека читалосьпрезрение к машинам, к ушедшему миру, может, и к первому, и второму. — Мы ихвытащили. Прочитали на них: «Дюраселл». Ты знаешь, что такое «Дюраселл»,стрелок?

Роланд покачал головой.

— Мы отнесли их Энди и спросили, не сможет ли онперезарядить их. Он сунул их в себя, но вытащил такими же бесполезными. Эндисказал, ничем не могу помочь, извините. Мы сказали, спасибо тебе, — Хенчекпожал плечами с тем же презрением. — Мы открыли машины… это сделала еще однакнопка, и из нее высунулся язык. Вот такой длины, — Хенчек развел руки начетыре или пять дюймов. — С двумя дырками. Внутри находилось что-то коричневоеи блестящее, как веревка. Отец Каллагэн назвал ее «кассетной пленкой».

Роланд кивнул.

— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты привел меня впещеру, Хенчек, и рассказал все, что знаешь.

— Я сделал то, что должен, — ответил Хенчек. — А ты сделаешьто, что обещал. Не так ли?