– Вне всякого сомнения. Моя основная специальность –воздействие внушения на человеческую психику. Мозг не такой сложный механизм,как представляется дилетантам. Как и остальные органы тела, он на сто процентовподвержен внешним влияниям. Опаснейший вид массовой эпидемии – не чума и нехолера, а психоз, охватывающий целые слои населения. Вспомните детскийкрестовый поход. Или средневековую охоту на ведьм. А что такое война, как непсихическое заболевание, поражающее целые страны, а то и континенты? Вспомнитенаполеоновские кампании, когда сотни тысяч, даже миллионы людей без каких-либосерьёзных причин кинулись рвать друг другу глотки и жечь города, завалив всюЕвропу грудами трупов?

– Меня интересуют раскольники и п-перепись, –вежливо, но твёрдо прервал исторический экскурс Фандорин.

– Извольте. В среде старообрядства уже два с лишнимвека витает идея о скором приходе Антихриста. Эта группа людей, можно сказать,постоянно пребывает в ожидании неминуемого конца света. Вот вам фонзаболевания. С Антихристом у староверов ассоциируется государственная власть –ещё со времён патриарха Никона и царя Петра. Вот вам объект патологическогостраха. Известно, что внушению особенно подвержены субъекты с низким уровнемобразования и неразвитой индивидуальностью. Таковы большинство здешних лесных жителей:минимальная сумма знаний о внешнем мире, максимальная зависимость от общины.Всё это, так сказать, состав взрывной смеси. Для того чтобы сей порохвоспламенился, не хватает малости – горящей искры. Роль искры периодическиберут на себя пророки и проповедники, обладающие незаурядным даром внушения. Яспециально изучил историю раскола. В этой среде время от времени появляютсяиндивиды, объявляющие, что Антихрист уже грядёт. Немедленно срабатываетпсихологическая цепочка: фон – объект – внушаемость, и люди совершаютчудовищные поступки. Бросаются целыми семьями в огонь, топятся или, как здесь,заживо ложатся в могилу. В 1679 году близ Тобольска безумный поп Дометиануговорил сжечься 1700 человек. Несколькими годами позднее Семён-пророк согнал вогонь население целого города на Ярославщине – 4000 душ. Последний по временислучай самоубийственной эпидемии произошёл 36 лет назад в Олонецкой губернии.Там добровольно сожглись пятнадцать человек, в том числе женщины с маленькимидетьми. Причина психоза та же – эсхатологические ожидания.

– Прощения просим. Какие-какие ожидания?

Увлечённый лекцией Фандорин не заметил, как к числуслушателей присоединились остальные: пришедший в себя Кохановский, Крыжов,Маса, священник с дьяконом и даже урядник Одинцов. Именно полицейский и спросилпро непонятное слово.

– Конца света, – пояснил доктор.

Тут все заговорили разом.

– Господе Иисусе, спаси и сохрани люди твоя, –тоненько, с дрожью в голосе воззвал к небу Варнава.

Алоизий Степанович воскликнул:

– Милостивый государь, то, что вы предвещаете, ужасно!

Причмокивая леденцом, Маса сказал по-японски:

– То же самое было в эпоху Канъэй, когда ТокугаваИэмицу приказал христианам острова Кюсю отказаться от их веры.

Промышленник Евпатьев желал знать:

– Коли вы так научно, по-медицински все трактуете, таку вас, верно, и рецепт есть? Как остановить поветрие?

– Дык, стало быть, завёлся какой-нито змей, кто народбаламутит? – грозно сдвинул белёсые брови полицейский.

А Эраст Петрович выждал, пока все выскажутся, и обратился кКохановскому:

– Алоизий Степанович, нам задерживаться в Денисьевенезачем. Староста обещал, что счётчики будут. Едемте д-дальше, в следующуюдеревню.

– Браво, Кузнецов! – тряхнул кулакомЕвпатьев. – Вот вам и рецепт! Нужно проехать по всем староверческимселениям, потолковать со стариками. У меня в санях «кодак». Пока не стемнело,сфотографирую трупы во всей красе. Буду показывать. Отпечатки сделать негде, нуда ничего. На стеклянной пластине ещё страшней смотреться будет, чем нафотокарточке! Поедете, Анатолий Иванович?

– Разумеется. – Доктор Шешулин улыбнулся. –Санитарно-эпидемический отряд? Неплохая идея.

Урядник поправил шапку, из-под которой свисал лихой чуб.

– Я тоже поеду. Пресечь надо. Сыскать смутьянов изаарестовать. Не дозволю на своей телитории безобразию творить!

Промышленник, очевидно, знавший полицейского, сказал:

– С тобой, Одинцов, никто говорить не станет. Да и нампомешаешь. Сам знаешь, для здешних отступник хуже бритоуса.

– А вы мне, Никифор Андроныч, не указуйте, –набычился Одинцов. – Я не вам, я казне служу. И разрешениев ваших мне нетребуется. Слава Богу, свою упряжку имею.

– Пускай едет, – вступился психиатр. – Еслиэпидемия примет угрожающие размеры, возможно всякое. Вооружённый полицейскийпригодится.

– И меня возьмите, – попросил отец Викентий. –Немилосердно поступите, если духовных особ в раскольничьем гнезде покинете.Имею опасение, как бы через их злосердие не лишиться живота своего.

И приложил ладонь к своему весьма изрядному чреву. Этапросьба Фандорина удивила. Всего несколько минут назад, перед тем, как подойтик Евпатьеву и Шешулину, он видел, как священник вполне мирно беседует состаростой и ещё несколькими стариками. Те кивали, то ли с чем-то соглашаясь, толи принимая слова соболезнования. Фандорин ещё порадовался за благочинного:всё-таки не пень бесчувственный, а служитель Божий, способен и на сострадание.

– Ну уж вы-то, батюшка, нам в отряде совсем ни кчему, – почтительно возразил Шешулин. – Лишний раздражитель для и безтого воспалённой психики.

Отец Викентий воздел палец:

– Грех вам, представителю гуманной медицинскойпрофессии. Сказано: «Грядущего ко мне не изжену». Бросите меня на погибель,возопию и следом побегу. То-то вам стыд будет!

– В самом деле, как их тут оставишь, – вздохнулФандорин. – А что до раздражителя – уж всё одно. Где п-полицейский, там ипоп. Едемте, господа. Время дорого.

Разговоры и песни

Передвигаться по реке ночью оказалось ничуть не труднее, чемднём. Едва Денисьево скрылось за изгибом русла, начало смеркаться, но полнойтемноты так и не наступило. Погода менялась. Тучи растаяли, в небе проглянулизвезды, и белый путь, замкнутый меж чёрных берегов, был отлично виден. Оттепельзакончилась, воздух с каждой минутой делался все морознее, снег вкусно хрустелпод копытами лошадей, под санными полозьями.

Ехали так.