жены старосты как-то незаметно обернулось напряженной тишиной. Присутствующие в кабинете ничего не говорили, не шевелились и, казалось, дышали через раз. Очень неприятное молчание. Если должно случиться что-то плохое, то более подходящую ситуацию сложно даже представить. Вот сейчас старушка распахнет дверь, и внутрь ворвутся солдаты Ферота, притаившиеся снаружи дома…

Ахин прерывисто выдохнул и как бы невзначай положил ладонь на рукоять кинжала. Конечно, он не сможет справиться и с одним армейцем, но надо попытаться прирезать хотя бы старосту Бирна.

Одержимый неторопливо подошел к серванту у стены и принялся внимательно рассматривать хрустальные бокалы. Теперь между ним и пожилым человеком не было ни стола, ни стульев. Один рывок — и дважды предатель успеет побывать за эту насыщенную событиями ночь еще и трупом.

— О! Нам не помешают какие-нибудь лекарства, — хлопнул в ладоши Диолай. Он был явно доволен внезапным озарением. — Это очень важно! Я помню, как у нас в банде один сонзера поранил руку, когда перерезал ремни нагрудника какого-то мертвого солдата… или не солдата… Неважно. Так вот, поранил он, значит, руку. Малюсенькая такая царапинка, она почти и не кровоточила. Но уже через пару дней от нее стало вонять сгнившими помоями, а сама рана почернела по краям — поверьте, это заметно даже на нашей коже — и из нее стала сочиться какая-то мутная жижа. Потом у него отнялись пальцы, бедолагу лихорадило, он кричал по ночам, мешал спать. В общем, мы решили ампрули… апури… ам-пу-ти-ро-вать кисть. Правда, ему стало хуже. Уж не знаю — то ли из-за грязной крови в теле, то ли из-за того, что мы слишком долго возились с костью, когда резали. Кровищи тогда натекло, ух… Ну, мы решили, что зараза все-таки проникла дальше и оттяпали ему руку по локоть. Парню явно не становилось лучше, так мы… ну, того… по плечо, в общем.

Ахин почувствовал, что напряжение начало понемногу рассеиваться. Если Диолай в чем-то и был хорош, так это в нарушении тишины.

— И что потом? — без особого интереса спросила Аели.

— А? А… Он умер.

— От заражения?

— Да нет. Он ночью снова начал орать в бреду, и пьяный Лось его придушил.

— Смотрю, с первой помощью у вас было все в порядке.

— Угу. Но если бы у нас имелись какие-нибудь мази или припарки, то судьба того парня сложилась бы иначе.

— Да. Его бы задушили здоровым.

— М? Зачем? — нахмурился Диолай. Потом, немного подумав, он неуверенно улыбнулся: — А-а-а… Шутка, да?

— Нет. Удушение — это очень серьезно, — покачала головой Аели.

— Погоди, ты же имела в виду… Ай, да ну тебя, — сонзера насупился, наконец заметив насмешливую ухмылку саалеи, и отвернулся.

Хмыкнув, Ахин отпустил рукоять кинжала. В конце концов, если бы здесь на самом деле была устроена засада, то порождений Тьмы уже давно схватили бы. К чему все так усложнять?

«Однако какое-нибудь средство для обработки ран действительно не помешает, — мысленно согласился одержимый, уловив суть сумбурного рассказа Диолая. — На мне, конечно, все заживает очень быстро. Но, будем честны, я еще не участвовал ни в одном серьезном сражении. Кто знает, чем оно может обернуться? Вояка из меня никакой, так что лучше уж быть готовым к ранениям, нежели окончить жизнь так же печально, как тот бедолага… Особенно если рядом окажется Диолай со своими познаниями в медицине».

Ахин вопросительно посмотрел на старосту, нервно барабанящего пальцами по столу. Орин недовольно поморщился, поняв, что не обращать внимания на слова болтливого сонзера не получится, и бросил сердитый взгляд на дверь. «Где ее носит?», — читалось на его лице. Старик явно хотел как можно скорее избавиться от порождений Тьмы и теперь уже сожалел, что предложил им чистую одежду и припасы в дорогу.

— Сейчас нам приходится посылать за лекарем в Камиен, — нехотя ответил Орин. — В Бирне есть знахарка, но она уже полгода как парализована. За ней ухаживает моя жена.

— Может, у нее осталось что-нибудь про запас?

— Спросите сами, — раздраженно повел плечом староста. — Ее дом на окраине. Пройдите до конца по центральной улице и сверните направо. Он выглядит как… Как дом знахарки. Не перепутаете.

В этот момент дверь кабинета открылась. Ахин дернулся, но на пороге стояла только жена Орина с большим холщовым заплечным мешком.

— Вот, — она медленно прошла внутрь, устало выдохнула и поставила свою ношу на пол у ног Диолая.

Сонзера поморщился и посмотрел на одержимого. Тот кивнул, указав взглядом на мешок.

— Иногда мне кажется, что ты держишь меня при себе только для того, чтобы тяжести таскать, — проворчал Диолай, ухватившись за лямки.

«В общем-то, да. Правда, нежить с этим справляется намного лучше. Но если я не придумаю Диолаю занятие, то он сам его придумает. И тогда уж точно быть беде».

— Просто ты очень сильный, — ласково улыбнулась Аели.

— Что есть, то есть, — моментально растаял сонзера.

Он самодовольно ухмыльнулся и взвалил мешок на спину. Ремень врезался в плечо, вдавливая в кожу звенья легкой кольчуги сквозь рубаху, и ухмылка тут же померкла.

— Вам пора идти, — хмуро напомнил Орин.

— Верно, — одержимый небрежно наклонился в его сторону, обозначив легкий полупоклон: — Благодарю за помощь.

— Одной благодарности мало.

— Я помню, — Ахин повернулся и направился к двери, бросив через плечо: — Еще увидимся.

— Очень на это надеюсь, — буркнул староста. — И желательно поскорее.

«Он еще не получил полную сумму, но ведет себя так, будто бы уже все потратил», — усмехнулся одержимый, покинув дом Орина.

Наступил самый темный предрассветный час ночи. Улицы Бирна окутала мгла, слегка поблескивающая тусклым серебром лунного света. Звезды сверкали на черном полотне неба и будто бы постоянно пытались отодвинуться друг от друга как можно дальше, чтобы ничто не затмевало их собственного великолепия. Они были прекрасны, но эгоистичны и одиноки, разделенные холодной темнотой. Этого ли добивались звезды, стараясь сиять ярче других?

Шея одержимого начала затекать. Ахин подавил вздох и опустил взгляд. Перед ним раскинулись широкие поля, изредка пуская вялые волны под едва ощутимым ветерком, а позади громоздились дома жителей Бирна. Где-то вдалеке чернела полоса леса, постепенно сливающаяся с густой тенью высоких утесов. Здесь, на земле, повсюду была лишь грязь и то, что выросло из грязи. Ничего общего с небом и звездами.

Ахин снова подавил вздох, приложив намного больше усилий, чем в предыдущий раз, и сошел с центральной улицы на частично заросшую тропинку, уводящую вправо.

Обленившееся предрассветное время ковыляло вперед, а за ним угрюмо шагали порождения Тьмы. Казалось, что по этой тропинке уже давно не ходил никто, кроме диких зверей. Однако,