- Привет, Ники! - сказала я.

Он только с третьей попытки сумел ответить:

- Анита.

- Я приехала до десяти.

Положив руки на стойку, я оперлась на них подбородком, чтобыему не пришлось выворачивать голову. От этого движения заболела спина, нопочему-то мне хотелось быть на уровне глаз Ники Бако. Импровизированнаягромоздкая повязка мешала, но я хотела держать руку поднятой вверх. Вблизи виду Ники был еще хуже. Один глаз полностью закрылся, почернел и налился кровью.Нос вроде бы сломан, и при дыхании из него шли пузыри крови.

- Он слишком рано вернулся в город.

- Это я поняла. Ты очень плохо себя вел, Ники. Разозлитьсвоего Ульфрика, устроить закулисную борьбу за власть, хотя ты всего лишьчеловек, даже не вервольф, и еще вот эта тварь. Это не вуду. Каким чертом тыэто сделал?

- Магия постарше вуду, - ответил он.

- Что за магия?

- Ты вроде хотела говорить о монстре, который убиваетневинных людей?

Голос его был сдавленным, полным боли. Вообще-то япротивница пыток, но сейчас я не испытывала особой жалости к Ники. Я видела егосоздание, ощущала страдания его компонентов. Нет, не было у меня к Ники ни каплисочувствия. Никакой пыткой он не искупит то, что он сделал. Во всяком случае,при жизни. Ад может оказаться для Ники Бако очень скверным местом. Я верила,что у божества больше чувства справедливости и иронии, чем у меня.

- О'кей. Так что ты реально знаешь об этой твари?

Он лежал на стойке с привязанными к ногам руками, кровьтекла изо рта, и говорил так, будто сидит за удобным письменным столом. Если несчитан, время от времени стонов боли, которые несколько портили этот эффект.

- Я ощутил ее, кажется, лет десять тому назад. Ощутил, чтоона бодрствует.

- В каком смысле?

- Ты же это существо тоже ощутила разумом? - спросил он, ина этот раз я услышала в его голосе страх.

- Ага.

- Поначалу оно было вялым, будто спит или в оковах, давноуже дремлет. И с каждым годом оно становилось сильнее.

- Почему ты не сказал полиции?

- Десять лет назад в полиции не было ни ведьм, ниэкстрасенсов. А я уже имел судимости к тому времени. - Он прокашлялся и сплюнулна стойку зуб и сгусток крови. Я непроизвольно подняла голову, и Ники пришлосьчуть повернуть шею. - И что я мог им сказать? Что существует эта тварь, этотголос у меня в голове, и он крепчает. Я тогда еще не знал, что она можетсделать. И что это вообще такое.

- И что же это?

- Это бог.

Я подняла брови.

- Когда-то его почитали как бога. И он снова хочетпоклонения. Он говорит, что богам нужны приношения, чтобы выжить.

- И все это от голоса у тебя в голове?

- Мне эта тварь десять лет что-то шептала. А что ты узналавсего за несколько дней?

Я задумалась. Я знала, что оно убивает ради еды, не радиудовольствия. Хотя наслаждается бойней, это я тоже ощутила. Я знала, что этатварь боится меня и хочет меня. Боится усиления противной стороны еще однимнекромантом и хочет выпить мою силу. И выпила бы, не помешай ей Леонора.

- Почему оно начало убивать сейчас? Через десять лет?

- Не знаю.

- Почему оно одних рубит в куски, а с других сдирает кожу?

- Не знаю.

- Что оно делает с теми частями тела, которые уносит с местаубийства?

За эти слова полиция меня не похвалила бы. Я сообщила деталирасследования лицу, в расследовании не участвующему. Но я больше хотелаполучить ответы, чем соблюсти осторожность.

- Не знаю.

Он снова закашлялся, но ничего на сей раз не выплюнул.Отлично. Если бы он продолжал плеваться кровью, я бы встревожилась, нет ли унего внутренних повреждений. Убеждать стаю везти его в больницу мне нехотелось. Вряд ли бы вышло.

- Где оно?

- Я там никогда не был. Но я понимаю: то, что убивало людей,- это не бог. Он сам все еще заключен там, где очнулся. Все убийства совершалиего слуги, а не он.

- Что ты говоришь?

- А то, что если ты думаешь, будто сейчас дело плохо, так тыеще ничего не видела. Я его ощущаю во тьме - он лежит как раздутая тварь,наполненная силой. Набравшись силы сполна, эта тварь восстанет, и тогда мирунебо с овчинку покажется.

- Почему ты мне это раньше не сказал?

- Ты привела с собой полицию. Если ты меня им выдашь, япокойник. Ты видела, что я делаю. Даже присяжных не надо будет собирать.

Он был прав.

- Когда все это кончится, ты должен будешь разобрать этосоздание. Ты должен освободить эти души. Согласен?

- Когда снова смогу ходить. Согласен.

Я посмотрела на его ноги и увидела что-то, распирающеештанины. Кость ноги, сложный перелом. Господи Боже мой. Бывают дни, когда камнямиможно кидаться во все стороны, и даже не знаешь, откуда начать.

- Есть имя у этого бога?

- Он себя называет Супругом Красной Жены.

- Это наверняка перевод на английский.

- Похоже, он знает то, что знают его жертвы. Когда он пришелко мне, он говорил по-английски.

- Так что, ты думаешь, он давно там находится.

- Я думаю, он всегда там был.

- В каком смысле - всегда? Вечность или просто очень, оченьдолго?

- Я не знаю, сколько времени он там.

Ники закрыл здоровый глаз, будто устал.

- Ладно, Ники, о'кей. - Я повернулась к Ульфрику. - Онговорил правду?

Вервольф кивнул:

- Он не лгал.

- Отлично. Благодарю тебя за гостеприимство и, пожалуйста,не убивай его. Он нам может понадобиться в ближайшие дни, чтобы помочь убитьэту тварь, не говоря уже о том, чтобы освободить души членов твоей стаи.

- Я его пока бить не буду.

Пожалуй, я приблизилась к желаемому результату:"Конечно, мы его отпустим и проследим, чтобы его больше не трогали".

- Отлично. Будем в контакте.

Когда мы шли к двери, Эдуард не отходил от меня. Руку он мнене предложил, но держался достаточно близко, чтобы подхватить меня, если яоступлюсь. Бернардо уже открыл двери, Олаф только смотрел, как мы идем квыходу. На ступеньках у двери я споткнулась, и Олаф поддержал меня под руку. Япосмотрела ему в глаза и там увидела не почтительность, не уважение, а...голод. Желание такое сильное, что оно перешло в физическую потребность, вголод.