Последние слова мне не слишком понравились.

- У меня не было времени заехать к "Тиффани" иприхватить подарок для той малышки. И охотиться по дороге из больницы сюда неполучилось. Копы не любят, когда стреляют зверей в городе. Мистика сегодня мнемимо кассы.

- Значит, у тебя ничего стоящего нет, - сказал он несколькоозадаченно, будто считал, что у меня какой-то подарок с собой есть.

- Дай мне посмотреть, что там за стойкой, и тогда я спрячупистолеты и принесу дань.

Я попыталась убрать "файрстар", но левая тактряслась, что не получалось поднять полу блузки и сунуть его в штаны. Для этогонужны были две руки. Значит, надо получить возможность убрать в кобурубраунинг.

- Годится, - сказал он. - Монструо, встань, приветствуй нашугостью.

Оно поднялось над стойкой, тощее и бледное, как восходящийполумесяц, потом показалось лицо. Женское лицо, один глаз неподвижен и сух, каку мумии. Вслед за одним лицом поднималось другое, потом третье... еще и еще -все коричневые и высушенные, как нитка чудовищного бисера, стянутая кускамител, руками, ногами, толстая черная нить гигантскими стежками собрала все этовместе, а внутри заключалась магия. Оно поднялось до потолка, извиваясьгигантской змеей, таращась на меня. Голов этак сорок я насчитала, потомпотеряла счет - или потеряла охоту считать.

Вервольфы отодвинулись, как отходящий прилив. Они боялисьэтой твари, и я их понимала.

- Твою мать! - послышался вздох Бернардо.

Олаф что-то произнес по-немецки - значит, он не следил засвоим сектором зала. Только Эдуард промолчал, занятый своим делом - всегдабдительный. Надо было признать, что даже я, если бы вервольфы захотели на меняброситься, пока эта безумная змея поднималась надо мной, я бы промедлила.Слишком велик был ужас, чтобы осталось место для иных страхов.

Я оторвала взгляд от этой твари, посмотрела на Ники Бако,лежащего на стойке, связанного, окровавленного, с кляпом во рту. Послышался мойочень далекий голос:

- Ай-ай-ай, Ники, какой ты плохой мальчик.

Я заставила себя пошутить, хотя на самом деле мне хотелосьприставить пистолет к его башке и снести ее к чертям. Есть вещи, которых никтоне делает. Их просто нельзя делать.

- Теперь ты видишь, почему он еще жив, - сказал Ульфрик.

- Слишком силен, чтобы от него избавиться, - ответила ябезучастно, будто думала в этот момент о чем-то другом.

- Я его использовал как угрозу. Он накладывал чары наволков, которые неправильно себя вели, и ты видишь, во что он их превращал. Исшивал их в этого Монструо. Но сейчас мои волки больше боятся его, чем меня.

Я только кивала, потому что не могла найти слов. Живые. Онибыли живые, когда Ники творил свою магию. У меня возникла действительно ужаснаямысль. Иногда кажется, что оружие убирать неуместно, но мне нужны были руки длядругого. Задрав блузку, я сунула браунинг в кобуру, хотя и не таким плавнымдвижением, как если бы кобура была привычной. Но левой руки у меня сейчас почтине было. Пришлось поднимать блузку правой и очень осторожно засовывать"файрстар" в штаны. Но рука, даже будучи свободной, продолжаланепроизвольно дергаться. Здесь я ничего не могла сделать, только ждать, покасамо пройдет. Придерживая левую правой, я подошла к монстру.

Встав от него по другую сторону бара, я всмотрелась в одноиз сушеных лиц. На нем рот был зашит наглухо, не знаю зачем. Я сделаланесколько глубоких очистительных вдохов и почуяла запах трав, но в основном -что-то сухое, вроде дубленой кожи и пыли. Потом я протянула левую руку. Даже сбинтами и мышечными подергиваниями она по-прежнему сохранила в себе силу и былачуткой к магии. Многие для такого ощущения пользуются рукой получше, обычнотой, которой не пишешь. Как это устроено у амбидекстров, одинаково пишущихобеими руками, - не знаю.

Из этой штуки выпирала весьма приличная сила, но стойка былаширока, и у меня все болело, так что я не могла как следует сосредоточиться иполучить ответ на вопрос, который был мне нужен. Опершись правой рукой, явспрыгнула и села на стойку, потом встала на колени. На уровне моих глазочутилось лицо - кажется, мужское, точно лицо сушеной мумии со светло-серымиволчьими глазами. Они смотрели на меня, и за ними что-то было. Ходячие мертвецыстраха не проявляют. И я знала, что почувствую, еще когда протягивала руку кэтому лицу. Сила Ники, как теплое одеяло из червей, поползла по моей коже.Такой неприятной магии я никогда не ощущала - нечистая, будто эта сила начнетразъедать тебе кожу, если не отодвинешься. Вот куда уходила энергия Ники и вотпочему, сколько бы он ее ни собрал, ее всегда будет мало. Настолько негативнойбыла магия, настолько пропитанной злом - как наркотик. Для достиженияравнозначного эффекта нужно все больше и больше энергии, и все хуже и хуже онадействует на заклинателя.

Я запустила собственную магию в это месиво - не придать емусилы, но ощупать. Я почувствовала холодное прикосновение какой-то души, и неуспела отодвинуться, как моя сила побежала по этому столбу заключенной плоти, идуши запылали у меня под веками холодным белым светом. Никто из его жертв небыл мертв, когда Ники с ними это делал. И я не была до конца уверена, что онимертвы сейчас.

Открыв один глаз, я убрала руку. Сила Ники засасывала ее,как невидимый ил. Я вытащила руку с почти слышимым хлопком. Лицо зашевелиловысохшим ртом и издало дважды сухой долгий звук.

- Спаси. Спаси.

Я проглотила наплыв тошноты и очень обрадовалась, чтопропустила сегодня завтрак. На одном локте и коленях я подползла к Ники.

- Если это сжечь, души освободятся?

Он замотал головой.

- Ты можешь освободить эти души?

Он закивал.

Наверное, если бы на первый вопрос он ответил"да", я бы вытащила браунинг и пристрелила его. Но он мне был нужен,чтобы освободить эти души, и до моего отъезда надо было завершить еще и этодело. Однако сегодня я ничего не могла для них сделать, только уцелеть самой и,как это ни странно, оставить в живых Ники Бако. Такой вот иронический поворотжизни.

Я села на стойку и свесила ноги, прижимая больную руку кгруди, ошеломленная огромностью этого зла. Я видала зло в этом мире - но такоебыло почти сверх возможного. Даже с зрелищем в больнице это было не сравнить.Те трупы ели хотя бы тела, но не души.

- У тебя вид такой, будто тебе явилось привидение, - сказалУльфрик.

- Ты ближе к истине, чем сам думаешь, - ответила я.

- Где наш дар? - спросил он.

- Где ваша лупа? - ответила я вопросом.

Он погладил по голове волка, лежащего у его ног.

- Вот моя лупа.

- Я не могу поделиться даром с кем-то, кто в обличье зверя,- сказала я.