— Не тогда, — эхом повторила я, думая.

— В шахты спустился Юст, а вышел… вышел… — дядя замолчал, подбирая слова. — Глас — это двусторонняя связь, Вайю. Как и Зов, просто Призыв — слабее. Если зовёшь ты — зовут тебя, это как смотреться в бездну. Это плата за силу Блау. Глас и сумасшествие. С ума сходят самые сильные… это то, с чем живут Блау, — дядя перевел дыхание. — Риск есть всегда, не каждое поколение, но есть.

— Это касается только тех, у кого Глас? — Спросила я, сразу подумав про Акса.

— Только, — дядя кивнул головой, — если верить семейным хроникам. Юстиний говорил, что если не использовать Глас — это сжирает изнутри, эта потребность, которую нужно удовлетворить. Он начинал становиться нервным и раздражительным, если долго не спускался в подземелья, а возвращался счастливым. Последние годы его не радовали даже вы, даже Рели… мы постоянно искали лекарство. И он очень боялся за Акселя.

— Есть решение? Хроники?

— Решения нет, Вайю, мы перепробовали почти всё. Если заблокировать дар — это медленное угасание.

Дядя подошел к одной из стен, и сплел комбинацию чар. Символы вспыхнули, в стене появилась квадратная ниша, из которой выплыл прозрачный куб, в центре которого в стазисе завис черный мохнатый палец с длинным когтем, длиною больше моей ладони.

Ходящий. По-крайней мере конечность похожа на именно этих тварей. Дядя щелкнул пальцами, и куб подплыл к столу, зависнув прямо передо мной. Внизу на когте что-то блеснуло узкой полоской тускло-серого металла.

— Что-то заставило Юстиния шагнуть далеко, очень далеко… слишком сильный Глас он использовал… он призвал тварей и вывел их на поверхность, — дядя замолчал, вспоминая. — … он вывел тварей из шахты Хейли… и… пошел домой, Вайю. Может быть, на тот момент он ещё помнил — что у него есть дом, Вайю. Он пошел домой и повел тварей за собой, — замолчал дядя. — К вам, Вайю…

Я задохнулась. Если идти предгорьями, то земли Хейли граничат с нашими, но все равно путь не близкий. Твари избегают света светила, и их сложно заставить двигаться… но… если их возглавил заклинатель, если он приказал им… Я вздрогнула от ужаса, представив, каким был их путь.

— Они пришли под вечер, — продолжал дядя, потерев глаза. — Ты не помнишь, но вы были в саду. Ты играла, а Аксель тренировался с флейтой…

— Я помню…, — шепотом произнесла я. — Значит, это было не игра? Тогда? Ты закинул меня наверх конюшни, накрыл куполом и сказал сидеть тихо… мы играем в прятки… сказал ты… и долго-долго никто не приходил, я провела там всю ночь…, — всю ночь я пряталась, зарываясь в сено, и до сих пор, когда мне нужно спрятаться я тоже бегу туда — на конюшни.

— Пока утром дядя Люци не снял купол…

— Вы все были там, — произнес дядя. — Ты, Аксель, Рели, Софи… все были в саду. Я всегда был слабее Юста, во всем, и Гласа у меня не было… тварей было слишком много… слишком много для меня одного…, — дядя замолчал. — Нужно было разбить призыв, уничтожить то, что управляло ими. Я должен был выбрать…, — замолчал он, крутнув прозрачный куб другой стороной ко мне, — …или брат или все остальные.

Снизу у самого основания пальца твари, почти прорезая плоть, все в черной шерсти, тускло светилось кольцо — родовая печать Блау с литерами Ю.Б.

Юстиний Блау.

Я не могла говорить, не с силах совместить эти два понятия — тварь и родовое кольцо отца.

— Юстиний всегда был сильнее, — продолжил он. — Во всем. Гласа мне не досталось, я не мог справиться с ним никогда, а уж в таком состоянии…, — дядя снова машинально крутнул куб.

— Он пришел домой, к вам, Вайю. Он держался из последних сил… и он пришел в единственное место во всем Северном Пределе, где его могли остановить, Вайю, он пришел к заклинателям. Юстиний пришел домой, чтобы умереть. — Дядя снова прикрыл глаза. — Он понимал всё. Осознавал, но не мог контролировать, я видел это в его глазах, когда потом пересматривал записи. Он пришел домой, чтобы его остановили, Вайю.

Я положила ладошку дяде на предплечье и тихонько сжала.

— … а потом он потерял последние крохи контроля, Вайю, — закончил дядя буднично. — И начал убивать… слуги, гвардейцы, аллари…все, кто попадал под руку… он хотел добраться до вас… Я не справлялся. Просто не мог справиться. Юстиний был слишком силен. Софи… пыталась помочь, Кораи, — тускло улыбнулся дядя, — но у нее было мало опыта. Ее он отшвырнул первой. Мне нужна была помощь. Вайю, — дядя заглянул мне в глаза, пытаясь найти понимание, — я просто не мог остановить его в одиночку.

— В саду был ещё один заклинатель, — я облизала пересохшие губы.

— Аксель тренировал Зов и последний год у него начало получаться, — продолжил дядя. — Он был почти так же силен, как Юст в его возрасте, и даже сильнее, и Глас начал иногда просыпаться… Для Акселя — это была просто тварь, большая, черная, мохнатая тварь, которая пришла к нему домой, в его сад…, — дядя перевел дыхание. — Я не удержал бы Юста, Вайю. Я бы не смог удержать его в одиночку… чтобы остановить тварей.

— Аксель…, — произнесла я беззвучно, чувствуя, как горячие слезы обжигают щеки.

— Аксель применил Глас… и держал его до тех пор, пока… мы не убили… Юстиния. Дальше я отключился, — дядя продолжал сухо. — Меня слишком зацепило, а когда пришел в себя…

Аксель уже добыл себе трофей… приказав отпилить голову первой собственноручно убитой им твари…

Меня вывернуло на пол, спазмы были сухими — я почти ничего не ела за ужином, но желчь поступала к горлу, и я пыталась дышать, но не могла… пыталась представить… но не могла… я вообще ничего не могла, как просто сидеть на ледяном полу, обнимая ножку стола. Если это ответы — я не хочу их знать. За знания нужно платить. Некоторые ответы лучше не знать. Просто не знать, иначе жить с таким грузом невозможно. Я не представляю, как с этим живет дядя. Столько лет… один…

— Аксель не знает…, — наконец хрипло произнесла я после долгого молчания.

— Как я должен был сказать ему. Вайю? Когда тебе было десять, ты убил своего отца.

Аксель? И приказал отрезать ему голову… потому что твой отец стал тварью? Я оставил это, как напоминание, — дядя мягко и очень нежно крутнул прозрачный куб с когтем внутри, — о том, что сделали Хейли. О том, что сделали Хейли — Блау. Тогда Рели взяла с меня клятву Силой, что я никогда не буду учить ее дочь Зову…

Это объясняет многое. Клятва сама наказывает нарушившего ее — лишая силы, иногда частично, иногда полностью. Дядя не мог рисковать.

— Мне пришлось… сделать выбор, — дядя потянулся ко мне и вытащил одну из моих шпилек из пучка волос, потрогав острый край кончиком пальца. — И ты — уже знала, — дядя не спрашивал, он утверждал. — Претору Марию не повезло, — продолжил дядя, — именно по этой причине. Потому что ты — уже знала. Кто-убил-трибуна-Блау. Я много раз пересматривал записи из лабиринта. Откуда? — дядя вздохнул и бросил шпильку на стол.

— Догадывалась. Мама, — шепотом ответила я, не в силах оторвать взгляд от печати отца, которая висела перед моими глазами. — Часть её дневника, второй скат, восточная крыша.