Фарамунд в страхе огляделся. Шагах в пяти застыл Тревор, ручкаребенка тянется к его усам. Фарамунд сделал к нему шаг и остановился, как будтои его неведомое заклятие заставило окаменеть на ходу. Обнаженный меч он держалв правой руке, левую поднес к груди, а правую ногу чуть выдвинул, словно заснулв момент движения.

Дверь на галерею слетела с петель, словно щепочка. Движениянеизвестного уверенные, властные, исполненные величия и того достоинства, чтодается либо с рождения, либо вырабатывается долгими годами и даже десятилетиямиабсолютной власти.

Фарамунд даже дышать старался едва-едва, чтобы грудь неколыхалась, а веки опустил, дабы чужак не уловил движения глазных яблок. Лезвиемеча прижал к ноге, в руке бьется кровь, кончик меча слегка колышется в такт...

Незнакомец шел быстро, нисколько не скрываясь, не страшасьзастывших людей, только бросал на каждого короткий ищущий взгляд. Фарамундвидел теперь только приближающиеся ноги, затаил дыхание.

Шаги замедлились, затем раздался сильный властный голос,брезгливое удивление выплескивалось, как вино из чаши пирующего франка:

— Что же в тебе такое необыкновенное, дикарь... чтосопротивлялся так долго?.. Ты поддался внушению последним, я вижу следы ввоздухе, твое тело все еще раскалено...

Фарамунд не дышал, незнакомец рассматривал его снедоумением, затем снова раздался голос, в котором было сожаление:

— Ладно, умри, хотя в другое время я бы предпочел...

Фарамунд резко двинул руку с мечом вперед. Глаза распахнул,успел увидеть широкое мясистое лицо, круглые выпуклые глаза и безобразнорасплюснутый нос. Чужак попытался отшатнуться, Фарамунд увидел серые глаза,вдруг показавшиеся знакомыми.

Лезвие ударило чужака в бок, Фарамунд ощутил, как онопронзает тугую печень. Человек от дикой боли помирает тут же, но этот с усилиемотступил, стягивая себя с железной полосы. Фарамунд торопливо выдернул меч имолниеносно всадил под левое ребро. Острие сразу просадило сердце насквозь,разорвало его пополам, рассекло важные жилы, сосуды...

Человек вскрикнул от боли и, как показалось устрашенномуФарамунду, от негодования. Он вскинул руки, пальцы начали вязать невидимыйузор, явно колдовской, Фарамунд, стараясь двигаться как можно быстрее, ударилмечом по руке.

Кровавые брызги разлетелись как бусинки. Пальцы срезало,словно ивовые прутики. Вторым ударом Фарамунд отсек чужаку правую руку. Кровьхлестала из раны в боку, из другой раны в левой половине груди, но на глазахФарамунда кровь разом иссякла, раны затянуло, как в болоте затягивается ряскапосле брошенного камня!

— Ты... — сорвалось с губ незнакомца. Глаза егопытливо смотрели в лицо Фарамунда. — Ты... Кто ты есть?.. Почему не...

Фарамунд в ужасе, что страшный колдун оказался бессмертным,закричал дико, схватил меч обеими руками, со всей силы ударил врага по голове.Руки тряхнуло, лезвие словно наткнулось на камень... но раздался треск, будтолезвие проломило толстую скорлупу каменного яйца.

В глаза Фарамунда брызнуло теплым. Он отшатнулся, успелувидеть залитое кровью лицо чужака. В нем был такой неистовый гнев и изумление,что Фарамунд продолжал вопить, меч в его руках взлетал и с силой обрушивался наголову колдуна.

Колдун упал на колени. Фарамунд с криком обрушил тяжелоелезвие на шею. Меч наискось разрубил позвонки, увяз в широких мышцах спины.

— Что же ты за человек? — прошептал Фарамунд. Онотступил на шаг, прижался спиной к стене. Ноги тряслись крупной дрожью. —Кто есть ты?

Мир быстро светлел. Гром грохотал намного тише, молнии едваблистали. Через окно было видно, что туча рассеивается, уходит. Стену ливня какножом отрезало, уходила дальше, вздымая пыль, а небо выглянуло синее, вымытое.

Рикигур и Фюстель все еще стояли каменными истуканами. Содвора веяло недоброй тишиной, Фарамунд дико озирался: вся эта буря, туча, громи молния — только для того, чтобы незаметно принести этого ужасного колдуна!..

Дрожащий, все еще не выпуская из руки меч, он жадно схватилшироко раскрытым ртом воздух. Насыщенный грозой, он опалил горло. С кончикалезвия падали тяжелые красные капли, расплескивались, как шляпки гвоздей. Внизуво дворе люди сидели и лежали в лужах, промокшие, сбитые с ног бурей, жалкие,все еще во власти страшного заклятия.

В синем небе возникло темное пятно. Фарамунд насторожился,глаза быстро вычленили фигуру падающего человека. Он рос быстро, над верандойслегка согнул ноги, но не рассчитал, ударило с такой силой, что упал ипокатился под стену.

Первым движением Фарамунда было подскочить и обрушить меч наголову и этому, второму колдуну. Но колдун, еще лежа, закричал умоляюще:

— Остановись! Уже все... все кончилось! Конунгвестготов Аларих только что взял и сейчас грабит Рим!.. Все! Остановить этоневозможно!.. Ты добился... Ты всегда добиваешься своего. Всегда.

Он с трудом поднялся, цепляясь за перила. Фарамунд отступилв страхе. Этот, упавший с неба, почти на голову выше, хотя Фарамунд редковстречал людей своего роста, только лицо страдальческое, искаженное страхом. НаФарамунда взглянули небесно-голубые глаза. Стало страшно, словно наклонился изаглянул в бездонную пропасть. В глазах человека сверкали звезды.

— А я... — сказал он, голос сорвался, захрипел,Фарамунд сказал снова, — я при чем...

— Ты добился, — проговорил человек сгоречью. — Ты добился. Ты всегда добиваешься своего. Всегда.

На миг Фарамунду почудилось, что он уже где-то слышал этислова, но из глубины души вырвалось:

— И чего же я добился?

— Всего, — ответил колдун неистово, — чегохотел! Ты... хотел быстрых перемен, а они не шли, и вот ты... Остановись, ужевсе уничтожено!.. Сейчас прибудет Беркут, его надо остановить...

Фарамунд кивком указал на распахнутую дверь.

— Этот?

В помещении видны были ноги сраженного колдуна из грозовойтучи. Золотоволосый ахнул, метнулся туда, сильно припадая на ушибленную ногу.Слышно было, как переворачивает тело, наконец вышел медленно, в глазах былстрах:

— Ты убил его... Убил так просто!.. Обычным тупыммечом!

Фарамунд дернулся, если это просто, то что же трудно,выкрикнул:

— Кто ты? И что все это значит?.. Чего я добился?Погибла женщина, которую я любил как божество, которой поклонялся, и за которуюбыл готов умереть сто тысяч раз самой жуткой смертью!.. Погибла вторая женщина,которую я полюбил со зрелой мощью взрослого человека... Погиб мой друг, скоторым я начал строить это... это...

Незнакомец взглянул с некоторым изумлением:

— А для тебя их жизни что-то значат?.. Ведь ты холоднои расчетливо выполнил все, что задумал! А заодно уничтожил самого опасногопротивника, что так глупо залетел, как мотылек в огонь, в умело расставленнуютобой ловушку.