– Чертовы хамы, – догнал их Буко Кроссиг. –Надо, как это делал мой предок, хоть бы раз в пять лет разваливать им халупы,сжигать все до голой земли. Иначе они начинают беситься. Благоденствие идостаток все переворачивают у них в мозгах. Ишь возгордились…

Небо заволакивали тучи. Из деревни тянуло дымком. Лаялисобаки.

– Впереди Черный лес, – предупредил едущий первымБуко. – Держаться рядом! Не отставать! Следить за лошадьми!

К предупреждению отнеслись серьезно, потому что и Черный лес– чащоба из буков, тисов, ольх и грабов – густой, влажный и затянутыйтуманом, – выглядел не менее серьезно. Настолько не менее, что аж мурашкибегали по спине. Сразу чувствовалось затаившееся где-то там в чащобе зло.

Кони храпели, мотали головами.

И как-то не очень заинтересовал побелевший скелет, лежащий усамой обочины дороги.

Самсон Медок тихо бормотал:

Nel mezzo del cammin di nostra vita

mi ritrovai per una selva oscura

che la diritta via era smarita…[371]

– Преследует меня, – пояснил он, видя взглядРейневана, – этот Данте.

– И исключительно к месту, – вздрогнулШарлей. – Миленький лесок, ничего не скажешь… Ехать здесь одному… Втемноте…

– Не советую, – проговорил, подъезжая, Гуон фонСагар. – Решительно не советую.

Они ехали в горы, по все большей крутизне. Кончился Черныйлес, кончились буковины, под копытами заскрипел известняк и гнейс, потомбазальт. На склонах яров выросли утесики фантастических форм. Опускалисьсумерки, из-за туч, черными волнами заходящих с севера, темнело быстро.

По четкому приказу Буко Губертик взял Николетту у Самсона.Кроме того, Буко, прежде ехавший впереди, передал обязанности провожатогоВейраху и де Трескову, а сам держался поближе к оруженосцу и пленнице.

– Псякрев… – проворчал Рейневан, обращаясь кедущему рядом Шарлею. – Ведь я должен ее освободить. А этот тип явночто-то заподозрил… Ее стережет, а за нами все время наблюдает. Почему?

– Может, – тихо ответил Шарлей, а Рейневан сужасом понял, что это вовсе не Шарлей. – Может, как следует рассмотрелтвою физиономию? Зеркало чувств и намерений?

Рейневан выругался себе под нос. Было уже темновато, но нетолько это он винил за ошибку. Седовласый чародей явно использовал магию.

– Ты меня выдашь? – спросил он напрямик.

– Нет, – не сразу ответил маг. – Но если тызахочешь совершить глупость, удержу… Ты знаешь, я смогу. Поэтому не глупи. А наместе посмотрим…

– На каком месте?

– Теперь моя очередь.

– Не понял.

– Моя очередь спрашивать. Ты что, не знаешь правилигры? Вы не играли в это в учельне? В quaestiones de quodlibet?[372]Ты спросил первым. Теперь моя очередь. Кто таков гигант, которого вы называетеСамсоном?

– Мой спутник и друг. Впрочем, почему бы тебе неспросить его самому? Скрывшись под магическим камуфляжем.

– Я пытался, – запросто признался чародей. –Но это тертый калач. С ходу распознал камуфляж. Откуда вы его выкопали?

– Из монастыря бенедиктинцев. Но если это quodlibet, тотеперь моя очередь. Что знаменитый Гуон фон Сагар делает в comitive Буко фонКроссига, силезского рыцаря-грабителя?

– Ты слышал обо мне?

– А кто ж не слышал о Гуоне фон Сагаре? И oMatavernis,мощном заклинании, уберегшем летом тысяча четыреста двенадцатого года поля надВезером от саранчи.

– Саранчи было не так уж и много, – скромноответил Гуон. – А что до твоего вопроса… Ну что ж, обеспечиваю себепропитание и стирку. И жизнь на довольно приличном уровне. Ценой, разумеется,определенных ограничений.

– Порой касающихся совести?

– Рейнмар де Беляу, – поразил чародей Рейневаназнанием. – Игра в вопросы – не диспут об этике. Но я отвечу: порой, увы,да. Однако совесть как тело: ее можно закалять. А у каждой палки два конца. Тыудовлетворен ответом?

– Настолько, что больше вопросов не имею.

– Значит, выиграл я. – Гуон фон Сагар подогналвороного. – А относительно девушки – храни спокойствие и не делайглупостей. Я сказал: на месте посмотрим.

А мы уже почти на месте. Впереди пропасть. Так что прощай,работа ждет.

Пришлось задержаться. Взбирающаяся круто вверх дорогачастично скрывалась в каменистой осыпи, образованной оползнями, частичнообрывалась и исчезала в пропасти. Пропасть была заполнена седым туманом, непозволяющим оценить истинную ее глубину. По другую сторону мерцали огоньки,маячили контуры строений.

– Слезайте, – скомандовал Буко. – ГосподинГуон, просим.

– Держите коней. – Маг остановился на краю обрыва,воздел свой кривой посох. – Держите как следует.

Он взмахнул посохом, прокричал заклинание, снова, как наСчиборовой Порубке, прозвучавшее по-арабски, но гораздо более длинное,запутанное и сложное. По интонациям тоже. Кони захрапели, попятились, громкотопая.

Повеяло холодом, их неожиданно охватил леденящий мороз.Мороз начал щипать щеки, в носу захрустело, заслезились глаза, холод сухо иболезненно ворвался с дыханием в легкие. Температура сильно упала, они попаликак бы внутрь сферы, которая, казалось, засасывает в себя весь холод мира.

– Держите… коней… – Буко прикрыл лицо рукавом.Вольдан из Осин застонал, схватившись за перебинтованную голову, Рейневанпочувствовал, как немеют пальцы, стиснутые на ременных вожжах.

Притянутый чародеем холод мира, до той поры лишь ощутимый,теперь сделался видимым, принял форму клубящегося над пропастью белого света.Свет вначале заискрился снежинками, потом ослепительно побелел. Послышалсяпротяжный, нарастающий хруст, скрипучее крещендо, завершившееся стеклянным,стонущим, как колокол, аккордом.

– Я тебя… – начал Рымбаба. И не докончил.

Через пропасть перекинулся мост. Из льда, искрящегося иблестящего, как бриллиант.