Сефрения однако оказалась настойчивой.

— А что именно они делали, Берит? — спросила она.

— Ну вот, я так и знал, — пробормотал Берит, супреком глядя на Спархока. — Они… э-э-э… они приносят в жертву животных,леди Сефрения, и они совсем не одеты, несмотря на холод. Они размазывают потелу кровь жертв и они… э-э-э…

— Да, мне знаком этот ритуал. Опиши людей. Они выглядяткак стирики или эленийцы?

— Многие из них темноволосые, леди Сефрения.

— А-а, — протянула она, — вот кто это. Этилюди не представляют собой опасности. Идол — другое дело. Мы не можем оставитьего, необходимо его разрушить.

— По той же причине, по которой мы разбили того, вподвале в Газеке? — спросил Келтэн.

— Именно, — Сефрения скорчила рожицу. — Я,конечно, не должна этого говорить, но Младшие Боги допустили промах, когдазаключили Азеша в того глиняного идола в Храме около Ганды. Идея была неплохой,но кое-что они проглядели. Люди могут делать копии идола, а если совершитьнеобходимый ритуал, дух Азеша вселяется в эти копии.

— Так что же нам делать? — спросил Бевьер.

— Мы разобьем идола до того, как ритуал будет завершен.

Голые земохцы в каньоне были не слишком чисты, а их волосысвалялись и спутались. Спархок раньше никогда не думал, что под одеждой можетскрываться столько человеческого уродства. Обнаженные, поклонявшиеся идолу быликрестьянами и пастухами. Когда рыцари в кольчугах ворвались в их круг,запачканные кровью люди визгливо закричали от ужаса и стали разбегаться во всестороны, еще больше напуганные тем, что нападавшие были переодеты в земохскиеодежды.

Четверо из сотворявших ритуал земохцев были одеты в грубыерясы и стояли перед алтарем, только что закончив приносить в жертву козла. Троеиз них остолбенело уставились на рыцарей, но четвертый, мужичок совсклокоченной бородой и узким лбом, все еще перебирал пальцами в воздухе иотчаянно торопясь говорил по-стирикски. Он выпустил несколько заклинаний, такихнеуклюжих, что можно было только смеяться.

Рыцари, нисколько не смущаясь, проехали через выпущенных импризраков и бегущую толпу.

— Защити нас, Господь! — завизжал жрец, с пеной нагубах. Однако его прихожане не вторили призыву.

Глиняный идол на грубом алтаре, казалось, немного двигался,как кажется движущейся дальняя гора в колеблющемся воздухе в жаркий летнийполдень. От него исходили волны враждебности, и воздух внезапно стал ледяным.Спархок вдруг почувствовал как из него уходит сила, а Фарэн под ним пошатнулся.Затем земля перед алтарем задвигалась и стала подниматься. Под землей что-тошевелилось, что-то настолько ужасное, что Спархок слабея отвел глаза. Земляпошатнулась, и Спархок почувствовал, как леденящий ужас заползает в его сердце.В глазах его потемнело.

— Нет! — зазвенел голос Сефрении. — Несдавайся! Это не может победить тебя!

Сефрения поспешно заговорила по-стирикски и быстро вытянуларуку. То, что появилось на ее ладони, ярко сверкало и было сначала не большеяблока, но когда этот сияющий шарик поднялся в воздух, он расширился и сделалсяеще ярче, и казалось, что перед алтарем зажглось маленькое солнце, и это солнцепринесло с собой тепло лета, прогнавшее могильный холод. Земля в мгновеньезамерла, а идол вновь стал неподвижным.

Кьюрик пришпорил своего дрожащего мерина и ударил булавой. Иуродливый идол рассыпался под ударом, и его черепки разлетелись во все стороны.

Голые земохцы в полном отчаянии рыдали и выли от ужаса.

— Собери их, Спархок, — произнесла Сефрениядрожащим голосом, кивнув в сторону голых земохцев. — И, пожалуйста,заставь их одеться. — Она посмотрела на алтарь. — Телэн, —сказала она. — Подбери кусочки идола. Мы не оставим их здесь.

Мальчик не спорил с ней.

Собрать земохцев не составило большого труда. Голыебезоружные люди обычно не сопротивляются, когда приказы им отдают воины вдоспехах и с острыми мечами в руках. Однако узколобый жрец все еще продолжалвопить, призывая проклятия на головы застывших земохцев; хотя при этом он былкрайне осторожен, опасаясь кары грозных всадников.

— Отступники! — вопил он. — Изменники! Явоззову к Азешу, чтобы… — Его крики превратились в хрип, когда Сефрениявытянула руку, и голова змеи поднялась с ее ладони, высовывая язык. Жрецуставился на колеблющийся образ рептилии, выкатив глаза. Потом он рухнул и распростерсяниц.

Сефрения сурово взглянула на него, и остальные земохцы тожеповалились на землю со стоном ужаса.

— Извращенцы! — грозно проговорила она на ломаномземохском диалекте. — Ваш ритуал был запрещен столетия назад. Почему вывышли из повиновения могущественного Азеша?

— Наши жрецы обманули нас, грозная жрица, —дрожащим голосом проговорил человек с сальными и свалявшимися волосами. —Они сказали, что запрет на этот обряд — стирикская ересь. Они сказали, чтостирики уводили нас от истинного Бога. — Казалось, он не видел или непонимал, что Сефрения сама из стириков. — Мы эленийцы, — гордопроизнес он. — Мы знаем, что мы избранные.

Сефрения многозначительно взглянула на рыцарей Храма, апотом вновь обратила свой взор на ораву оборванных и немытых «эленийцев» передней. Сефрения, казалось, хотела заговорить, но все никак не решалась. Наконецона набрала в легкие побольше воздуха и заговорила с несчастными и дрожащими отхолода и страха людьми как с больными.

— Вы — заблудшие, сбившиеся с пути истинного! —сказала она им. — Вы негодны к тому, чтобы присоединиться к своимсоплеменникам в их священной войне. Вы вернетесь в свои дома. Отправляйтесьобратно в Мерджук и дальше, и никогда больше не собирайтесь здесь. И неподходите к замку Азеша, иначе он уничтожит вас.

— Нам повесить жрецов? — с надеждой спросилоборванец. — Или, может, сжечь?

— Нет. Нашему Богу нужны живые верующие, а не трупы.Поэтому вы отправитесь домой и посвятите себя ритуалам очищения и примирения иритуалам времен года, больше ничему. Вы как дети, и как дети должны выпоклоняться. Теперь ступайте!

Сефрения вытянула руку, и голова змеи на ее ладониподнялась, извиваясь выросла, и стала похожа скорее на дракона, чем на змею.Дракон издал ужасающий рев, и из пасти вырвались языки пламени. Земохцев какветром сдуло.

— Тебе стоило позволить им повесить хотя бы одного,сказал Келтэн.

— Нет, — ответила Сефрения. — Я направила ихпо пути другой религии, и эта религия запрещает убивать.