мире. Кордова при аль-Мансуре была цивилизованным городом, уступавшим только Багдаду и Константинополю. Здесь, говорит аль-Маккари, было 200 077 домов, 60 300 дворцов, 600 мечетей и 700 общественных бань;62 Статистика немного восточная. Посетители удивлялись богатству высших классов и, как им казалось, необыкновенному всеобщему процветанию; каждая семья могла позволить себе осла; только нищие не могли ездить верхом. Улицы были вымощены, имели приподнятые тротуары и освещались по ночам; при свете фонарей можно было проехать десять миль вдоль непрерывной череды зданий.63 Через тихий Гвадалквивир арабские инженеры перебросили огромный каменный мост из семнадцати арок, каждая из которых имела пятьдесят пролетов в ширину. Одним из самых ранних начинаний Абд-эр-Рахмана I стал акведук, который принес в Кордову огромное количество пресной воды для домов, садов, фонтанов и бань. Город славился своими прогулочными садами и набережными.

Абд-эр-Рахман I, тоскуя по местам своего детства, разбил в Кордове большой сад, подобный тому, что был на вилле, где он провел свое детство под Дамаском, и построил в нем свой "Дворец Риссафа". Позднее халифы добавили другие сооружения, которым мусульманская фантазия дала пышные названия: Дворец цветов... влюбленных... довольства... диадемы. В Кордове, как и в более поздней Севилье, был свой Алькасар (аль-каср, замок, от латинского castrum), представлявший собой сочетание дворца и крепости. Мусульманские историки описывают эти особняки как равные по роскоши и красоте Риму Нерона: величественные порталы, мраморные колонны, мозаичные полы, позолоченные потолки и такое изысканное убранство, какое могло дать только мусульманское искусство. Дворцы королевской семьи, лордов и магнатов, владеющих землей и торговлей, выстроились на многие мили вдоль берегов величественного потока. Наложница Абд-эр-Рахмана III оставила ему большое состояние; он предложил потратить его на выкуп тех своих солдат, которые были захвачены на войне; гордые искатели утверждали, что не могут найти ни одного; тогда любимая жена халифа, Захра, предложила ему построить пригород и дворец в память о ее имени. В течение двадцати пяти лет (936-61 гг.) 10 000 рабочих и 1500 голов скота трудились над осуществлением ее мечты. Королевский дворец аз-Захра, возвышавшийся в трех милях к юго-западу от Кордовы, был роскошно спроектирован и оборудован; 1200 мраморных колонн поддерживали его; гарем вмещал 6000 женщин; зал для аудиенций имел потолок и стены из мрамора и золота, восемь дверей, инкрустированных черным деревом, слоновой костью и драгоценными камнями, и бассейн из зыбучего серебра, волнистая поверхность которого отражала танцующие лучи солнца. Аль-Захра стала жилым центром аристократии, славившейся изяществом и лоском своих манер, утонченностью вкусов и широтой интеллектуальных интересов. На противоположном конце города аль-Мансур построил (978) дворец-соперник, аль-Захира, который также собрал вокруг себя пригород из господ, слуг, менестрелей, поэтов и куртизанок. Оба предместья были сожжены дотла во время революции 1010 года.

Обычно народ прощал роскошь своим князьям, если те возводили Аллаху святыни, превосходящие их дворцы по пышности и размаху. Римляне построили в Кордове храм Януса; христиане заменили его собором; Абд-эр-Рахман I заплатил христианам за место, снес храм и поставил на его месте Голубую мечеть; в 1238 году реконкиста превратила мечеть в собор; так доброе, истинное и прекрасное колеблется в зависимости от военных удач. Проект стал утешением в трудные годы Абд-эр-Рахмана; он покинул свой пригород и отправился в город, чтобы руководить работами, и надеялся, что перед смертью сможет возглавить благодарственную молитву в этой новой величественной мечети. Он умер в 788 году, через два года после закладки фундамента; его сын аль-Хишам продолжил работу; каждый халиф в течение двух веков добавлял свою часть, пока во времена аль-Мансура она не заняла площадь 742 на 472 фута. Снаружи он представлял собой крепостную стену из кирпича и камня, с башнями неправильной формы и массивным минаретом, превосходившим по размерам и красоте все минареты того времени, так что он тоже был причислен к бесчисленным "чудесам света".64 Девятнадцать порталов, над которыми возвышались подковообразные арки, изящно украшенные цветочным и геометрическим декором из камня, вели во Двор омовений, ныне Патио де лос Наранхос, или Двор апельсинов. В этом прямоугольнике, вымощенном цветной плиткой, стояли четыре фонтана, каждый из которых был вырезан из цельного мраморного блока такого размера, что для его транспортировки из каменоломни на место строительства потребовалось семьдесят волов. Сама мечеть представляла собой лес из 1290 колонн, разделявших внутреннее пространство на одиннадцать нефов и двадцать один придел. От капителей колонн отходили разнообразные арки - одни полукруглые, другие остроконечные, третьи подковообразные, большинство из них с вуасуарами, или клинчатыми камнями, попеременно красными или белыми. Колонны из яшмы, порфира, алебастра или мрамора, вывезенные из руин римской или вестготской Испании, своим количеством создавали впечатление безграничного и завораживающего пространства: Деревянный потолок был испещрен картушами с кораническими и другими надписями. С него свисали 200 люстр с 7000 чаш с ароматическим маслом, которые подавались из резервуаров с маслом в перевернутых христианских колоколах, также подвешенных к крыше. Пол и стены были украшены мозаикой; некоторые из них были из эмалированного стекла, запеченного в насыщенных цветах, и часто содержали серебро или золото; после тысячи лет носки эти дадо все еще сверкают, как драгоценные камни, в стенах собора. Одна часть была выделена под святилище; она была вымощена серебряной и эмалированной плиткой, ограждена богато украшенными дверями, украшена мозаикой, покрыта тремя куполами и отделена деревянным экраном изысканного дизайна. Внутри этого святилища были построены михраб и минбар, на которые художники потратили все свое зрелое мастерство. Сам михраб представлял собой семиугольное углубление, обнесенное золотой стеной, блестяще украшенное эмалевой мозаикой, мраморной резьбой и золотыми надписями на малиновом и голубом фоне, и увенчанное ярусом стройных колонн и трилистниковых арок, прекрасных, как ничто другое в готическом искусстве. Кафедра считалась самой прекрасной в своем роде; она состояла из 37 000 маленьких панелей из слоновой кости и ценных пород дерева - черного, цитрона, алоэ, красного и желтого сандала, соединенных золотыми или серебряными гвоздями и инкрустированных драгоценными камнями. На этом минбаре, в украшенной драгоценностями шкатулке, обтянутой пунцовым шелком с золотыми нитями, покоилась копия Корана, написанная халифом Османом и запятнанная его предсмертной кровью. Нам, предпочитающим украшать наши театры позолотой и латунью, а не одевать наши соборы в драгоценности и золото, убранство Голубой мечети кажется экстравагантным; стены, покрытые кровью эксплуатируемых поколений, колонны, сбивающие с толку своим количеством, подковообразная арка, слабая в структурном и эстетическом отношении, как ожирение на ногах. Другие, однако, судили иначе: аль-Маккари (1591-1632) считал, что эта мечеть "не имеет себе равных ни по размерам, ни по красоте дизайна, ни по вкусу расположения ее украшений,