Поднялся шлагбаум. — Рад тебя видеть. Скажи, ты помнишь тотдень около аэродрома? Боже! Жара, как в аду, а те два приятеля чуть непоубивали друг друга. А потом полило как из ведра. Ты шел пешком, а я тебяподвез домой.

После этого мы встречались раз или два. — Он внимательнопосмотрел на Ральфа. — Ты выглядишь грандиозно, Ральфи. Черт, не старше, чем напятьдесят пять. Красота!

Рядом снова заворчал желудок Луизы, теперь уже громче. Онапродолжала рассматривать ладони.

— А чувствую я себя намного старше, — сказал Ральф. —Послушай, Триг, рад был повидаться с тобой, но нам надо…

— Проклятье, — произнес Триг, и взгляд его затуманился. —Мне что-то нужно сообщить тебе, Ральф. Я так думал. Насчет того дня. Боже,какая у меня дырявая башка.

Ральф немного подождал, мечась между нетерпением илюбопытством.

— Да ладно тебе, Триг, не расстраивайся. Это было так давно.

— Какого дьявола?.. — пробормотал Триггер, уставившись напотолок своей кабины, как будто там был начертан ответ.

— Ральф, нам пора. — Луиза тронула его за рукав. — И дело нетолько в завтраке.

— Да. Ты абсолютно права. — Ральф плавно тронулся с места. —Если вспомнишь, Триг, позвони мне. Номер в справочнике. Рад был повстречатьтебя.

Триггер Вашон проигнорировал тираду Ральфа; казалось, он еговообще не замечает.

— Может, мы что-то видели? — осведомился он у потолка. — Иличто-то сделали! Боже!

Он все еще смотрел вверх, поскребывая щетину, когда Ральфповернул налево и направился по Хоспитл-драйв к низкому кирпичному зданию, вкотором располагался Центр помощи женщинам.

5

Теперь, когда взошло солнце, возле здания дежурил лишь одинохранник, демонстрантов же не было вовсе. В связи с их отсутствием Ральфвспомнил киноэпопею о джунглях, виденную им еще в молодости, особенно тотэпизод, в котором замолчали тамтамы аборигенов, и герой — Джон Холл или ФрэнкБак — поворачивался к своему соседу и говорил, что ему это не нравится, слишкомтихо. Охранник достал блокнот, взглянул на «олдсмобиль» Ральфа и что-то записал— скорее всего, номерные знаки. Затем по усеянной листьями дорожке приблизилсяк ним.

Ральф припарковался и вышел, обойдя вокруг машины, чтобыоткрыть дверцу Луизе.

— И как же ты справишься с этим? — поинтересовалась Луиза, когдаон протянул ей руку, помогая выйти.

— Нам придется немного схитрить, главное — не зарываться.Правильно? — Правильно. — Она нервно оправила пальто, а затем блеснуламегаваттной улыбкой в сторону охранника:

— Доброе утро, офицер.

— Доброе. — Он посмотрел на свои часы. — Не думаю, что тамкто-нибудь есть, кроме регистратора и уборщицы.

— А нам как раз и нужна регистратор, — радостно произнеслаЛуиза. — Барби Ричардс. Ее тетя Симона попросила кое-что передать ей. Оченьважное.

Скажите, что ее хочет видеть Луиза Чесс.

Охранник подумал, затем кивнул на дверь:

— Ладно. Проходите, мэм.

Луиза, улыбаясь еще ослепительнее, произнесла:

— Мы на секундочку, правда, Нортон?

— Скорее на секунду с половиной, — согласился Ральф. А когдаони уже подходили к зданию, он наклонился к ней и прошептал: — Нортон? Отлично,Луиза. Значит, Нортон?

— Я сказала первое, что пришло мне в голову, — ответила она.— Наверное, я вспомнила фильм «Новобрачные» — Ральф и Нортон, помнишь?

— Да, — ответил он.

Две двери оказались запертыми, зато третья была открыта, иони вошли внутрь. Ральф сжал ладонь Луизы и почувствовал ответное пожатие.

Одновременно он ощутил концентрацию, сужение и усиление волии сознания.

Казалось, все вокруг него превратилось в око мира, котороевначале моргнуло, а затем широко открылось. Все вокруг них.

Приемный покой был оформлен нарочито просто. На стенахвисели плакаты того типа, которые иностранные туристические агентстварассылают, беря лишь стоимость пересылки. Единственным исключением служилоогромное черно-белое фото молодой женщины в просторном платье для беременных.Она сидела за стойкой, держа в руке бокал с мартини.

«КОГДА ВЫ БЕРЕМЕННЫ, ВЫ НИКОГДА НЕ ПЬЕТЕ ОДНИ»

— гласила надпись под фотографией. И никаких примет того,что в комнате или комнатах, расположенных за приятным, ничем не примечательнымвестибюлем, делают аборты.

«А чего ты ожидал? — подумал Ральф. — Рекламы? Висящегомежду видами острова Капри и итальянских Альп плаката с изображениемвнутриутробного плода? Опустись на землю, Ральф».

Слева от них грузная женщина лет пятидесяти вытиралакофейный столик; рядом с ней стояла тележка с различными моющими средствами.Женщину обволакивала темно-синяя аура, испещренная болезненными чернымипятнами, облепившими область сердца и легких наподобие причудливых насекомых;она смотрела на вошедших с явным подозрением.

На них внимательно глядела еще одна женщина — правда, безподозрения, сквозившего в глазах уборщицы. Ральф узнал ее по телеинтервью,данному в день инцидента с куклами. Племянница Симоны Кастонья,тридцатипятилетняя брюнетка, прекрасная и в столь ранний час. Она сидела засерым металлическим столом в облаке лесисто-зеленой ауры — более здоровой, чемполе уборщицы. На столе стояла граненая ваза с осенними цветами.

Женщина напряженно улыбалась, не выказывая признаковузнавания, затем указала пальчиком на часы.

— Мы открываемся в восемь, — сказала она, — и вряд лисегодня сможем помочь вам. У всех врачей выходной. У нас сегодня знаменательныйдень.

— Я знаю, — заверила ее Луиза и еще раз сжала руку Ральфа,прежде чем отпустить ее. Внутри головы раздался еле различимый голос Луизы:

— Стой на месте, Ральф. У нее там… Луиза послала ему образеще более слабый, чем мысль, моментально растаявший. Этот способ общениянамного легче давался на верхних уровнях, но того, что он увидел, былодостаточно. Рука, которой Барбара Ричардс указывала на часы, покоилась накрышке стола, но вторая, спрятанная под столом, лежала на маленькой белойкнопке. Если кто-то из них хоть малейшим образом поведет себя странно, онанажмет кнопку, призывая сначала их приятеля с блокнотом, стоящего у входа, азатем и почти всю службу безопасности Дерри.

«Именно за мной она следит более внимательно, потому что ямужчина», — подумал Ральф.