лучше. «Кризис»? От Сергея — пешком. Скамья в парке. Три климата: Райя, Нурме, Айя. После обеда Аля на веранде. Дрема. Проснулся: толчок в сердце. Косое, уже низкое, длинное солнце на полу, и только 4 часа. Мучает совесть: Аля с измученным лицом спит. Пляж: до камней. <…> Урок геометрии на песке. Дивно, вечерне… Появление Анны Максимовны, поездка к ней; Юлий Максимович. Вечерний звонок Ефима: мечется…

8 августа.

Вторник. …Покупка Але «меховичков». Тупая жара. С обеда душный ветер. У Анны Максимовны (спаниель). После обеда подремал. (О трагедии Ефима.) Воробьи у крыльца. Аля с посудой, уборкой… До ужина в уголке сада, под сосенками (семена иван-чая, чаща трав, колокольчиков и кустиков). Жулан. Низкое солнце занавесилось. Темно-лиловые стволы сосен. И вновь Вещность, Совершение.

9 августа.

Среда. Зной. Один ненадолго в церковь. Две свечечки. Малолюдно. Автобус в Нарву. Невесомость тела! Покупка Ефиму бумаги и талонов. «Родной» вестибюль [городской больницы]. Расстроенный Копель: нежданная операция руки. Ефим: не хуже, но размякший. Зардевшаяся Машенька [медсестра]. Обратный автобус — нечеловеческая давка. За стеклами спелая рожь, до боли влекущие домики, заречье.

После обеденного сна — толпы Алёниных воровьев. Чета Жордания. С ними на полчаса на море. Голубая теплынь, запах водорослей. После ужина с Еленами на Лайне. Закатное серебро моря. Гладь. Диск багрового солнца. Высокие светлые тучки. Остановить миг!.. Дома — жук-носорог (?!). Минувшей ночью мой и Алин сон о Девятой симфонии Бетховена. Аля начала «Соловья».

10 августа.

Четверг. Вечером собрались на ту сторону, но опять жарко. У Алены — голова, сердце, да и я скис, — конечно, не поехали. Аля в беседке — с «Соловьем» Стравинского, я около с «Советской музыкой». После обеда в уголке. Оба огорчены, каждый — собой. Аля — с паучками, сказала: «Чувствую себя виноватой», я — потеплел, подключился. Тучи, громыхает, свежо. Партия в шахматы (мой «эндшпиль!!»). После ужина заглянули на тревожное море и — домой. Аля позвала. Лежим в Алином уголке. У Али все колет сердце?1 (Я — о бородинской Второй симфонии). Потом как-то естественно и хорошо — вместе. Потом уютно прибрались, улеглись и рано погасили.

11 августа.

Пятница. У Али за завтраком — «зигзаг». Мои две попытки — на море. Вернулся, неуютно, ветер. Я зябну… Посиживаем на веранде. Шахматы, Очень прохладно, небо сереет. После обеда — печка. <…> После сна хотели к бате и в Нарву, за подарком. Такси нет: прямо в Нарву. Ювелирторг. Обратно: очередища. Присоседились к девице, едущей за раскладушками. После ужина мы к Копам, а они — к нам. (Фото от Олега.) Вместе к ним. Неприятная встреча с Лавровым; вышло — он напрасно хлопотал о «первом» участке. Ожидание Яши. У них — шахматы, Аля и Яша. Яша к нам за раскладушкой.

12 августа.

Суббота. Крепко дремал. Уютно. Аля — топит, гладит. К 1 часу Коп и Яша. Пиво. Аля и Яша в саду за шахматами. Мы с Коппом — «философия» (о раке Природы). Обедать не пошли. Отдыхали перед «гостями». Питье (хотя и корректно). 6.30 — в гости Либерман. С ним в саду на опушке сосенок. Начало ненастья. Буря. Ночью домик сотрясается.

13 августа.

Воскресенье. Завтракать не пошли. Совесть… Чугунная морская даль, кипящая белыми валами. Холодно, вихрь, но ясно. Пришел Сергей [Кротов]. Его больные темы: судьба отца, та эпоха… Анна Максимовна, с гвоздиками Але. Исчезли Копели. Звонок к ним: уехали еще вчера… Появление Либермана. Разбор 13-й партии вместе.

14 августа.

Понедельник. Морем к бате (молитвенник). Хрустальный, синий день. Тень холодная. Солнце печет. Договорились о воскресенье: благожелательно, слава Богу.

К Сергею. Неожиданно решили — в монастырь. Обед у них, и в 4 выехали. Все удачно и благостно: и матушка Силуана (художники, а благодати-то сколько!), и Лидия Сергеевна (за хлебом), и «старый Волк» (грузди и папироска), и всенощная (трое мужчин; Алино лицо; Воскресение Христово на иконостасе и лучи вечернего солнца).

К Чудотворному источнику. Алино: «Умой лицо!» На обратном пути озерцо Глухое. Слава Богу!!. Вечером с молитвенником. (Я: матушке Силуане — 30 [руб.]; Аля: Волку тоже 25).

15 августа.

Вторник. Тихо. Сумрачно. Только прилег — приезд Юры и Бори [Никитина]. «Доклад» их. Аля — яишенка, салат; их коньяк. <…> На веранде — пиво. Моросит… Аля — с посудой. Проводили их на 6-часовой автобус. Вечером гнет совести достиг апогея. Аля стирает. После ужина — на море; встреча госпожи Лавровой (??), Пигулевского. Аля сильно затопила. Перед сном сегодня я — с молитвенником, но… почти не мог вникнуть…

16 августа.

Среда. Тепло. Пасмурно, ветерок. После завтрака на веранде. Начал заниматься. 10.30–12.30: 1-я ч. Четвертой Брамса. Сразу теснившие последние дни смятение и тьма духа — отступили… (немного). Аля рядом — с «Соловьем». У веранды воробышки и Алина дроздиха клюют булку… Приходила белая киса. Аля: «ООН!!» Немного с молитвенником.

После обеда к Анне Максимовне: дремала. Сказочное благолепие в ее домике: под окошками полянка, тишина, огородик. Вдалеке прошла гроза. Подождали. Налетели мокрые скворушки. После ужина — к Волковым. Его нет. Приветливо. <…>

17 августа.

Четверг. Тяжкое пробуждение. После вчерашнего… не занимался. Вихрилась совесть в перемешку с очередным бессилием. <…> Аля же, наоборот, загрузилась: утром наколола целую поленницу, после обеда села за «Соловья». Я — в кошмаре, с детективом. Наконец, в 1-м часу пошел на море (один). Теплынь. Серебристая мгла неба и водной дали. Мягкое, влажное дыхание моря. Слабый плеск воды, пахучая полоса зеленых водорослей. Дошел до камней. В устье, как всегда, лодка с носатым старичишкой. Посидел в тихом безнадежье, дышал. Мой тополь вывернут бурей. В парке в позапрошлом году погибла моя ель. Теперь вот — тополь, тот, что был вехой еще при Инне…

После ужина молитвенник. Аля подтопила. Всеми силами старался выбраться из тьмы душевной. Плохо удавалось, но все же стало немного легче. До ужина Копель с парторгом и арбузом. Рано легли.

18 августа.

Пятница. Заставил себя собраться, и с завтрака почти до обеда — 2-я ч. Четвертой Брамса. Поначалу ничего не слышал, но постепенно вник в звучание. И читал молитвы. После обеда подремал — и на море. Нельзя же совсем гибнуть. Но тут неуютно: сквозь дымку туч солнце печет, очень влажно, а ветер, хотя южный, — пронизывает. Поднялся в верхний парк, к прудику. Здесь благостно, тихо, шелестит листва, безлюдно… У Али с утра рецидив страшной головной боли. Утром пыталась работать «Соловья»,