и другое, — живо ответил Ковров. — Политические занятия открывают глаза бойцу на мир, формируют его сознание. Политически сознательный боец отлично будет бороться с врагами. Да, Степан, наш боец должен быть разумным. Вообще человек больше должен делать сознанием, разумом! — дружески сказал Ковров. Про себя Ковров с сожалением подумал, глядя на Дидова: «Если бы ты был политически развитым, ты бы поднялся в десять раз выше как командир».

Дидов чему-то усмехнулся и только было поднял голову, чтобы сказать что-то комиссару, как его оглушила команда:

— Перебежка по звеньям! Ложись!.. В атаку! Коли!

Когда бойцы удалились, на площади показалась огромная фигура, машущая красным маленьким флажком.

— Ага, вот он! — воскликнул Ковров, заерзав на линейке. — Давай, Ванюша, поедем. Вот Евгений машет, — показал он кучеру-мальчугану на человека с флажком. — Здорово, Женя! — крикнул Ковров еще издали.

Колдоба приподнял картуз и, вытирая рукавом высокий, вспотевший лоб, подошел к линейке, приветливо улыбаясь.

— Сегодня жарко!

— Учишь?

— Да, необходимо. Народ-то у меня сырой приходит, — устало ответил Колдоба, потирая контуженную голову. — Сегодня привалило шестьдесят два новичка, а винтовку держали только семеро.

— Вот и пускай их на юнкеров! — живо подхватил Дидов, многозначительно усмехаясь.

— А ты что не уходишь? — спросил у него Колдоба. — С той стороны города теперь надо бушевать! — Колдоба, помолчав, добавил: — Сейчас надо раздирать Губатова на все части.

— Да вот теперь ухожу, — произнес Дидов, взглянув на Коврова. — Решено!

— Надо скорей! Там можно делов наворотить!.. Иди, Степан Иванович! Иди!

Дидов оставил Коврова и Колдобу и тут же отправился в свой отряд, чтобы готовиться к походу.

В этот же день Ковров созвал заседание Военно-революционного штаба, и на этот раз штаб разрешил Дидову переход из Аджимушкая в Карантин, назначив к нему комиссаром Бардина…

Об этом рейде старокарантинского отряда я предлагаю читателям свои партизанские записки.

3. УХОД

Была тихая весенняя ночь. Ярко горели звезды. Нагревшаяся за день земля выделяла испарения. Еще все спало крепким, спокойным сном, когда мы делали второй привал.

Через десять минут мы двинулись дальше и все время держались линии по-над городом, сокращая путь. Проходили по южной стороне деревень Булганак, Катерлез, мимо Старого вокзала, через еврейское кладбище.

Вскоре начали меркнуть звезды. На востоке стало светать. Потянуло с моря холодноватым ветерком. К рассвету мы были уже на территории Старокарантинских каменоломен.

В деревушке церковный сторож выбивал: дон-длинь-длон!.. Домики утопали в зелени. Вдали виднелось голубое море. Дымили трубы проходившего по каналу большого пассажирского парохода.

В полдень шестнадцатого апреля было созвано совещание, а затем общее собрание всех бойцов, на котором принято решение назвать отряд «Советский полк Старокарантинских каменоломен» и был избран штаб полка.

Штаб начал жить своей боевой жизнью.

Учитывая опыт борьбы в Багеровских и Старокарантинских каменоломнях, когда осажденным партизанам грозила голодная смерть, штаб решил прежде всего пополнить продовольственные запасы и приготовить бочки с водой.

В отряде закипела работа. Партизаны заготовляли воду, помещикам и кулакам окрестных деревень было разослано категорическое предписание доставить муку или зерно в каменоломни. Для изъятия казенного имущества и других вещей была выделена реквизиционная комиссия. Другая комиссия была направлена в имение помещика Олива, которая быстрым порядком реквизировала несколько десятков самых лучших лошадей и доставила их в каменоломни.

Семнадцатого апреля, ранним утром, когда еще пахло ночной сыростью и стояла напряженная тишина, разведка донесла штабу, что из города через Солдатскую слободу движется кавалерия.

— Много? — спросил Дидов у разведчика.

— Сабель сто.

— Пехоты не видно?

— Нет, только конные.

Дидов с Бардиным вышли на курган и увидели, что кавалеристы свернули с дороги и спускались в балку.

— Удедов, — сказал ротному командиру Дидов, — ты возьми-ка человек семьдесят и незаметно зайди за курган наперерез, подпусти их поближе. Пармарь, а ты со своей ротой пойдешь до кургана, заляжешь — и мы их перекрестным огнем!

Все отправились по своим местам и расположили цепи в ожидании схватки. Всматривались в тихо движущуюся кавалерию, передавали друг другу бинокль; установили по кубанкам, что это казачья сотня. Цепь притаилась в ожидании.

Сотня казаков подошла так близко, что можно было различить отдельные лица. Впереди ехали несколько красивых казаков в черкесках и черных бурках; они покуривали, попыхивая светлым дымком.

Сердце начало учащенно стучать в ожидании команды.

— Ро-о-ота! — закричал ротный командир протяжным, громким голосом. — Пли!

Первыми испуганно и удивленно подняли головы офицеры и зашевелились, в беспорядке поворачивая своих лошадей.

— Пли! — снова приказал наш командир.

Казачья сотня смешалась. Многие попадали на землю. Лошади вздыбились, поднялся крик, и вся сотня ринулась куда попало. По ней перекрестным огнем ударили партизаны. Перебили бы, пожалуй, всех, но вблизи оказалась глубокая балка, в которую укрылись казаки. Пешие партизаны рубили белых на месте, в плен не брали, а партизанская конница кинулась в погоню за казаками и вскоре доставила четырех пленных; она же приволокла седла и другие трофеи и пригнала лошадей и стадо волов. Оказалось, что это стадо белогвардейцы сопровождали в город для армии и для беженцев, погрузившихся на пароходы.

— О! — кричали партизаны. — Таких пленных давай побольше! Сейчас доить будем. Гараська. ты умеешь доить?

— Да, доить умею, та за що ты будешь доить? Чи що? Цэ ж быки. От дураки, уже не различают, дэ коровы, а дэ быки.

Долго шумели и смеялись партизаны.

4. НАЛЕТ НА КРЕПОСТЬ

Девятнадцатого апреля штаб полка решал оперативные вопросы. От Военно-революционного штаба партизанских отрядов с Аджимушкайских каменоломен прибыл член штаба Ставридин с поручением договориться о совместном наступлении. Это наступление должно было внести большую панику в ряды белых, ослабить их тыл и дать возможность регулярной Красной Армии ударить по укрепленным позициям Акмоная.

На заседание штаба полка явился и Птицын и с ним те матросы-радисты, которые всегда давали нам сводки и сведения из Москвы и с фронта. Они пришли теперь к нам и принесли ценный подарок — двухтрубный телескоп, который и передали штабу. Они принесли радостные сведения о готовности двух рот мобилизованных солдат Керченской крепости восстать против своих офицеров.

Штаб полка решил использовать момент и ворваться в крепость.

Дидов был против наступления.

— Наступать неплохо, но сейчас не время. Надо хорошо разработать и обмозговать план. Меня беспокоит пассивность белогвардейских солдат. Они же сами могут обезоружить офицерство и взять в свои руки крепость.

Член штаба Назаров возражал:

— Для этого нужен толчок, нужно руководство.

— Ну что ж, можно послать для этого опытных товарищей, — предложил Дидов, — и пусть руководят. А как чуть что — мы тут как тут.

— Нет, — сказал Назаров, — нужно начать со штурма крепости. Начнем мы, а туда пошлем своих