товарищей. Пока они будут там подготовлять, мы главные ходы в крепости займем.

— Да, да, — поддерживали товарищи, — верно предлагает Назаров. Занять главные ходы крепости, взять их в свои руки, и если даже внутри не поднимутся солдаты, так белые в панике сдадутся.

— Ну и что ж? — возражал Дидов. — С такой силой, как у нас, мы не можем ничего сделать. Это они, белые, ловушку готовят.

— Не ловушка, — настаивал председатель штаба полка Федяев. — Так мы сможем освободить солдат, прибывших из Франции, вооружить их, а они на это пойдут, они революционно настроены.

— Я не согласен на такой шаг, — уперся Дидов. — С такой маленькой силой нельзя штурмовать крепость. Выйдет то, что мы сразу потеряем весь отряд.

— Правильно, — поддерживал Удедов, ротный командир. — Это не по-военному. Так не воюют. Это не игрушка. Так переколотят нас всех…

— Нужно уметь воевать, — горячился Назаров. — Нужно воевать так, чтобы не переколотили. Штаб знает, что делает. Оттуда — Красная Армия, отсюда — мы. Сегодня же нужно выступить, — твердо закончил Назаров.

За выступление были все члены штаба, комиссар Бардин, Федяев, Назаров. Особенно настаивал идти Птицын, так как он сам знал настроение крепостных солдат, сам работал в крепости.

— Друзья, — говорил он, — без единого мнения получится каша — вот что страшно для нас.

В это время донесли, что помощник командира второго взвода Воронков бежал, захватив с собой список взвода.

Дидов подхватил:

— Вот теперь и совсем нельзя выступать. Он предаст наш полк.

Назаров сердито бросил:

— Не нужно было назначать его помощником командира взвода. Нельзя доверять взятому в плен белогвардейцу.

Дидов раздраженно ответил:

— Я назначил его как бывшего красноармейца.

Дидов сам так и не пошел в наступление на крепость, он передал руководство Удедову, ротному командиру, и с двадцатью партизанами остался в каменоломнях.

Был двенадцатый час ночи. Весь отряд, числом около трехсот человек, под командой Удедова двигался на крепость в глубокой темноте. Накрапывал маленький дождик. Надев на плечи винтовки, мы шли колонной по четыре человека по холмистому полю.

У места, где нам нужно было сворачивать к крепости, мы рассыпались в цепь, выставили дозоры и стали двигаться тихо и осторожно.

Птицын, указывая путь, говорил, к каким воротам крепости нам нужно будет подойти. По его словам, в крепости уже все было подготовлено, поставлен свой караул, взят пропуск, припрятан пулемет. Предлагали взять сразу главный вход крепости, а потом действовать дальше.

Как раз в это время какой-то пароход, находясь в сильном тумане, наскочил около крепости на мель и тревожным сигналом просил о помощи.

Разведка донесла, что мы недалеко от северных ворот крепости. Разведке было дано задание снять посты.

Она подошла к воротам.

— Кто идет? — окликнули белые часовые.

— Свои.

— Пропуск!

В ответ послышался пропуск:

— Заря.

Чеченцы, которыми были заменены солдаты после предупреждения Воронкова, с злорадством крикнули:

— А, заря… Ну, получай заряд! — и открыли стрельбу.

Лежавшие бойцы молча жались к земле.

Ударил залп, за ним другой. Из крепости открылась пулеметная стрельба. Там поднялась тревога, заиграли сигнальные рожки, послышались какие-то звоны, наконец раздался сигнальный орудийный выстрел.

Мы вскоре заметили, что стрельба разгоралась с восточной стороны, от моря палили неизвестно куда, — ясно, что белые не знали нашего расположения. Стрельба была слышна и в других местах крепости.

Остерегаясь, как бы не попасть в кольцо неприятеля, так как уже начало рассветать, мы решили отступать. Мокрые, по ямам и буграм, сквозь густой туман, мы отходили к каменоломням.

5. ПЕРЕБЕЖЧИКИ

Было утро. Солнце стояло уже над головами и хорошо пригревало. Воздух был напоен ароматом степных цветов и трав. Угрюмо хмурилась верхушка горы Митридат. Ровной гладью голубела бухта. У подножия горы рядами белели домики.

Партизаны, выйдя из катакомб, грелись на солнце и чистили оружие, готовясь к новой схватке.

Мы лежали на вершине самого высокого кургана и поочередно рассматривали окрестность в телескоп.

Шел не умолкая разговор о хозяйских делах партизан. Кто вспоминал со вздохом о своем жеребце, кто — о корове, кто о чем. Рыбаки волновались, говоря, что пора уже и сети сушить.

Вдруг сзади послышался крик:

— Смотрите, смотрите, скачет-то как!

По тракту галопом несся партизан. Он пригнулся к шее лошади, о бок которой билась казачья шашка. Вот он подскакал к кургану.

— Товарищ командир! Офицер к нам перебег. Так что он просит, чтоб его доставили в штаб.

— Давай, давай его сюда!

Всадник умчался, и через несколько минут привели парнишку, в руках у него были погоны прапорщика.

— В штаб его! — распорядился бывший на кургане взводный командир Юшко.

Офицера доставили в штаб.

Вот что он там рассказал о себе:

— Я только что произведен в прапорщики. Сегодня на меня надели офицерские погоны и выдали жалованья триста рублей. Вот они, — и он протянул Назарову пакет с деньгами и новенькие золотые погоны с одной звездочкой. — Может быть, вам пригодятся? А мне они не нужны. Брат мой с начала революции служит в Красной Армии! Не пойду и я против революции и трудящихся. Я с вами, товарищи! Примите меня. Я давно задумал бежать к вам, но все не удавалось. Но сегодня я узнал, что от вас бежал Воронков. В ответ на это я решил бежать к вам. Он теперь контрразведчик. При въезде в город останавливает подводы и опознает бывавших у вас крестьян. Уже много крестьян арестовано.

Офицера приняли. Первое время за ним следили. Он оказался активным партизаном и остался в наших рядах. Подпольщики из телеграфа сообщили нам о полученной штабом Губатова копии телеграммы:

«НАШТАРМКРАЗ

№ 884. 25/4 1919 г.

Командир сводного полка Кавказской кавалерийской дивизии докладывает, что из его полка значительное число людей дезертирует в Керченские каменоломни. Полковник Попов просит принять решительные меры к ликвидации этих каменоломен. Я вполне поддерживаю его просьбу.

Слащев».

6. ЕЩЕ ОДНО ЯВЛЕНИЕ

Начало садиться солнце. Когда оно скрылось за горизонтом, партизаны взвод за взводом стали спускаться в подземелье. Шли неохотно. Жаль было расставаться с теплом и светом.

Ночью, в первой смене, у входа в каменоломню мы стояли на цинке — так называлось у нас стояние на часах.

Все уже спали. Затаив дыхание смотрели мы через отверстие на раскинувшееся над нами небо, усеянное звездами. Мы любовались сиянием ярко горевшего созвездия Большой Медведицы.

Вдруг перед нами в ночной синеве мелькнул силуэт человека. Мы стали всматриваться. Человек приближался к нашему входу.

Мы взяли винтовки на изготовку.

— Товарищи, я к вам.

— Кто такой?

— Я рабочий. Винтовки принес для вас.

— Для кого это