Следовать своему сердцу было легче сказать, чем сделать. Что, если мое сердце предаст нас?

«Биргит, я знаю, кому мое сердце принадлежит!»

«Я знаю. Я люблю тебя, Стив Адамс!»

«Я люблю тебя, Биргит Андерссон!».

Мне нравилось разговаривать с ней и слышать ее голос. Но я не был уверен, что после разговора мне стало легче. Я был в смятении.

Остаток субботы прошел в обычном режиме: я работал на кассе, когда Андреас совершал обход, как обычно, пополнял запасы на витрине, подметал и протирал столы. Дженнифер пришла на обед. Я очень ценю то, что ее мама подвозит и забирает ее каждую субботу в зимнее время. Я сказал об этом Дженнифер, и она ответила, что я очень нравлюсь ее маме — почти так же, как и ей самой.

Произошло нечто новое — когда она уходила, она поцеловала меня, обняла и сказала: «Я люблю тебя». Я рефлекторно ответил: «Я тоже тебя люблю».

Она улыбнулась и побежала садиться в машину. Я действительно любил ее. Я надеялся, что она понимает, что я люблю Биргит и что я влюблен в Бекки. Я боялся, что она этого не понимает. Я был убежден, что, несмотря на ее первоначальные протесты, секс и любовь для Дженнифер были неотъемлемой частью друг друга.

В воскресенье рассвело ярко и ясно. Одна проблема с ранним пробуждением — мне предстояло долго ждать 14:00, когда меня заберут на ужин в дом Бекки. Я не собирался идти в церковь, поэтому был дома с папой. Я читал газету, занимался домашними делами, стирал и вообще старался быть занятым.

Около 13:00 я принял душ, надел брюки и рубашку на пуговицах. Я решил произвести как можно более хорошее впечатление. Я понимал, что на восстановление отношений потребуется время. Но я знал, что ключ к Бекки находится в руках ее отца.

Когда отец увидел меня, он полностью одобрил мое решение. Он сказал, что я проявляю должное уважение, и это поможет мне достичь моей цели — встречаться с ней.

Мистер ван Хук приехал за мной один. По дороге в Индиан-Хилл он поддерживал лишь светскую беседу. Было ясно, что он проверяет меня. Я был полон решимости пройти все испытания. Я подумал, не спросит ли снова напрямую о моих намерениях, как это было в канун Нового года. Что ж, я перейду этот мост, когда до него дойду. Путь к успеху был усеян минами. Один неверный шаг — и мне конец.

Мы подъехали к дому. Припарковавшись, мы вошли в дом. Я увидел Бекки, и она направилась ко мне. Я слегка покачал головой, чтобы ее отец не увидел и она остановилась. Я увидел, как ее мама улыбнулась и быстро прикрыла рот. Я попался. Но похоже её мама за нас, подумал я.

Бекки не выглядела счастливой. Я не знал, когда смогу объяснить ей это, и надеялся, что она все поймет. Когда мы вошли в гостиную, я выбрал кресло с мягкой спинкой вместо кушетки или дивана. Лицо Бекки опустилось, и она села в такое же кресло с мягкой спинкой слева от меня. Ее мама и папа сидели на диване. Лоис принесла закуски и прохладительные напитки и протянула мне колу, даже не спросив.

Я мог бы легко привыкнуть к этому. У моих родителей было много денег — вероятно, столько же, сколько и у ван Хуков, — но, кроме еженедельного визита горничной, они не нанимали прислугу и тому подобное. Правда ван Хуки не перегибали палку в этом отношении — домработница на Новый год была временной, а Лоис не жила в доме.

Мистер ван Хук начал излагать правила ухаживания за своей дочерью. Не то слово, которое он использовал, но это было именно так. Дело в том, что это было близко к тому, что я уже планировал сделать. Поэтому я слушал. Я кивнул в нужный момент. Я сказал, что понял, когда он спросил. Когда он закончил, я привел свой план в действие.

«Сэр, ничего, если мы с Бекки посидим вместе на диване?».

Он кивнул. Ее мама улыбнулась. Бекки почти прыгнула на диван.

Подойдя, я сказал: «Я бы хотел взять ее за руку, если вы не против».

Я получил разрешение и на это.

Мы с Бекки сидели на диване, держась за руки. Она была дерганная, но я надеялся, что она понимает. Она продолжала сжимать мою руку. Я сжимал ее в ответ. Разговор перешел на вопросы о том, как у меня дела в школе, какие у меня планы на лето и тому подобное.

В конце концов, я попросил разрешения поиграть в бильярд с Бекки и сказал, что буду рад, если кто-нибудь из них присоединится к нам. Ее мама быстро сказала, что в этом нет необходимости, но они будут часто нас проверять. На это Бекки очень сильно сжала мою руку.

Мы спустились вниз, чтобы поиграть в бильярд. Бекки попыталась обнять меня, но я отстранил ее. Я прошептал «еще нет», и она надулась. Мы играли в бильярд, и я следил за тем, чтобы всегда находиться в нескольких футах от нее. Я не хотел рисковать. Мы мало говорили, пока играли.

Примерно каждые десять минут вниз спускались либо ее мама, либо папа, либо Лоис. У меня всегда была полная бутылка колы. Мы сыграли пять партий, из которых я выиграл четыре. Я предложил ей подняться со мной наверх, взяв ее за руку. У меня было на это разрешение. Мы нашли ее родителей в гостиной, и я попросил у ее отца разрешения поиграть в шахматы. Он дал его, и мы пошли в библиотеку.

Сидя за шахматным столом, она наконец спросила: «Что происходит?».

Я попросил ее поверить мне, что я знаю, что делаю. Она неохотно кивнула. Мы сыграли несколько партий в шахматы, каждый из нас выиграл одну и свел вничью третью.

Я взял ее за руку, и мы пошли искать ее родителей. Я попросил разрешения отвести ее в беседку. О прогулке не могло быть и речи, так как снега было почти по пояс. Мы были бы на виду у дома, поэтому я подозревал, что проблем не возникнет. Я получил кивок от ее отца. И улыбку от ее мамы. Я посмотрел на ее отца и спросил, не будет ли он против, если мы будем стоять, обнявшись. Он даже улыбнулся, когда сказал «да».

Мы вышли на улицу, и