Энергия Макса заразительна. За обедом ончитает мне первую из серии лекций о делопроизводстве в страховых компаниях.Поскольку данная отрасль исключена из системы федерального антимонопольногозаконодательства, методы бухгалтерского учета в ней свои. Почти любойдипломированный бухгалтер сломит голову при попытке разобраться в отчетностистраховой компании. Впрочем, делается это специально, ибо никакая страховаякомпания не хочет, чтобы кто-то посторонний копался в её грязном белье. ОднакоМакс кое-что в их делишках смыслит.

Совокупные активы «Прекрасного дара жизни»тянут на четыреста, а то и на все пятьсот миллионов долларов; причем примернополовина спрятана в резервных фондах. Все это необходимо втолковать присяжным.

Я не осмеливаюсь даже предложить немыслимое —работать в самый разгар Рождества, — но Макс настроен решительно. Вдобавок женаего укатила в Нью-Йорк, к родителям. Делать ему без неё особенно нечего, и Максвсерьез собирается проштудировать оставшиеся картонки с документами.

Я исписываю его советами и размышлениямицеликом три блокнота и вдобавок ещё полдюжины аудиокассет. Когда 25 декабря,уже в сгустившихся сумерках, Макс наконец считает, что мы сделали все, чтомогли, я падаю с ног от изнеможения. Макс помогает мне упаковать документы иотнести коробки к машине. Снег валит стеной.

Мы прощаемся с Максом перед входом в колледж.Я не знаю, как его благодарить. Макс желает мне успеха, берет с меня слово, чтодо начала судебного процесса я буду звонить хотя бы раз в неделю, а посленачала — ежедневно. И намекает, что при определенном раскладе может приехатьсам.

Прощаясь, я машу ему рукой сквозь снежнуюпелену.

* * *

За три дня я добираюсь до Спартанбурга, что вЮжной Каролине. «Вольво» держит дорогу прекрасно, ей нипочем заиндевелые шоссеСреднего Запада. Однажды я звоню Деку прямо из машины. В конторе, по егословам, тихо. Никто меня не разыскивает.

Из последних трех с половиной лет я львинуюдолю потратил на подготовку к экзамену на звание адвоката, а остальное времяучился жизни у Принца в «Йогах». Досуга я не знал. Большинству нормальных людейтакое экономичное путешествие по Штатам наверняка покажется занудным, но дляменя это — роскошные каникулы. Я отдыхаю душой и телом, впервые могу хотьненадолго выкинуть из головы мысли о юриспруденции. Заодно избавляюсь отгнетущих воспоминаний; в частности, о Саре Плэнкмор. Расстаюсь со старымиобидами. Жизнь слишком коротка, чтобы таить злобу на людей, которые виноватылишь в том, что грешны и смертны, как и все остальные. Где-то в ЗападнойВирджинии я прощаю тяжкие прегрешения Лойду Беку и Барри Экс Ланкастеру. Я даюсебе зарок, что перестану переживать по поводу мисс Берди и её пренеприятнойсемейки. Пусть устраиваются без меня.

Мой автомобиль наматывает милю за милей, а явсе мечтаю о Келли Райкер, её ослепительной улыбке, дразнящих загорелых ножкахи нежном голосе.

Наконец мысли мои переключаются на работу, и яначинаю размышлять о надвигающемся судебном процессе. Пока в моем распоряжениилишь одно серьезное дело, которое будет рассматриваться в суде, поэтому ипроцесс меня беспокоит один-единственный. Я озвучиваю варианты вступительнойречи перед жюри присяжных. Я вывожу на чистую воду проходимцев из «Прекрасногодара». Мое заключительное слово настолько трогательно, что я чуть не плачу.

Встречные автомобилисты смотрят на меня как насумасшедшего, но мне плевать — меня здесь никто не знает.

Я побеседовал с четырьмя адвокатами, которые всвое время подавали иски против «Прекрасного дара жизни», либо заняты этимсейчас. От первых троих толку было мало. Четвертый же живет в Спартанбурге.Зовут его Купер Джексон, и в деле его немало странностей. Во всяком случае, потелефону (я звонил ему из дома, а не из конторы) распространяться он не стал.Однако сказал, что я могу заскочить к нему сам, чтобы ознакомиться с деломлично.

Контора Джексона расположена в деловом центрегорода; офис вполне современный, в фирме трудятся шесть адвокатов. Вчера днем,колеся по Северной Каролине, я позвонил Джексону по своему мобильному телефону,и он пригласил меня заехать. Сегодня он свободен, на Рождество жизнь в егоконторе замирает.

Джексон — крепко сбитый, кряжистый, грудьколесом. У него черная борода, пронзительные карие и очень зажигательные глаза,в которых то и дело пляшут огоньки, придавая его облику необыкновенную живость.Ему сорок шесть лет, а состояние он сколотил на исках к недобросовестнымпроизводителям. Прежде чем приступить к дальнейшему рассказу, Джексонубеждается, что дверь его кабинета заперта.

Многое из того, чем он собирается со мнойподелиться, рассказывать он не имеет права. Он заключил соглашение с«Прекрасным даром жизни» и подписал договор о конфиденциальности, согласнокоторому ни сам, ни его клиент не должен приоткрывать кому-либо любые условиясоглашения. Джексон не любит связывать себя подобными договорами, однако такаяпрактика довольно распространена. Иск к «Прекрасному дару» он подал год назадот имени некой дамы, которой понадобилась срочная операция по поводу синусита.«Прекрасный дар» отказался оплачивать её страховку на том основании, что, приоформлении полиса, женщина скрыла от компании, что пять лет назад подвергласьоперации по удалению кисты яичника. Поводом для отказа, как подчеркивалось вписьме, была перенесенная операция. Страховая сумма составляла одиннадцатьтысяч долларов. Началась переписка, отказы следовали один за другим. Наконецдама прибегла к услугам Купера Джексона. Он четырежды мотался в Кливленд наличном самолете и провел в общей сложности восемь допросов.

— Самая гнусная шайка тупых и скользкихподонков, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело, — говорит Джексон,от души характеризуя кливлендскую команду. За Джексоном утвердилась славасудебного драчуна, и в схватке он не брезгует никакими приемами. И на сей разон так добивался суда, что в «Прекрасном даре» вдруг запросили пощады и тихойсапой подступили к мирным переговорам.

— То, что я вам сейчас скажу — строгоконфиденциально, — предупреждает он, явно получая удовольствие от того, чтонарушает договор. Готов биться об заклад, что ему это не впервой. — Онивыплатили нам одиннадцать тысяч страховки, а потом присовокупили ещё двести,чтобы от нас избавиться. — В глазах Джексона пляшут огоньки — он ждет моегоответа. Заключенное им соглашение и впрямь достойно зависти — ведь «Прекрасныйдар» не только выплатил искомую страховую премию, но и возместил моральныйущерб в совершенно бешеных размерах. Немудрено, что они так настаивали нанеразглашении этих сведений.

— Поразительно, — сдавленным голосом говорю я.